Кларендон и его время. Странная история Эдварда Хайда, канцлера и изгнанника. Андрей Борисович Соколов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ указав: если каждое обвинение поодиночке трудно назвать изменой (на этом настаивал граф), то взятые вместе, они доказывают, что в его политике существовала система, позволяющая так их квалифицировать. Один из противников графа сэр Джон Рей утверждал, что собравшиеся – не только парламентарии, они часть английской нации: «Как парламентарии последуем нашим предшественникам и будем тверды в следовании законам; как англичане призовем в мыслях несокрушимый дух и отвагу сердец древних героев, от которых мы происходим; будем, как они, свободны от малодушия, презрим лесть и раболепие, покажем, что в наших венах течет та же кровь» [11, II, 342–343]. Тем не менее, в ходе процесса беспокойство обвинителей становилось сильнее, а Страффорд казался более уверенным и спокойным. Несколько раз его ирония вызывала смех в отношении свидетелей, например, лорда Корка, якобы слово в слово помнящего сказанное семь лет назад. Хайд затем высоко оценил стиль защиты: «Граф держался с покорностью и смирением и в то же время с мужеством, что давало ему преимущества. По правде, он защищался со всей возможной ловкостью, отвечая на одно, уклоняясь от другого с максимальным умением и красноречием. Хотя до того, как предстать перед решеткой, он не знал, в чем именно его будут обвинять, и какие доказательства будут представлены, ему не требовалось много времени, чтобы собраться, и он не пропустил ничего, что могло бы сыграть роль для оправдания» [7, I, 290–291].

      5 апреля процесс подошел к обсуждению самой опасной для Страффорда 23-ей статьи, опиравшейся на бумаги Вейна-старшего, якобы доказывавшие, что он намеревался использовать ирландскую армию для подавления недовольства в Англии. Многое зависело от показаний самого Вейна. Обвинители потребовали, чтобы Страффорд отвечал сразу на пять статей. Вейн выступил довольно неопределенно: он подтвердил, что сразу после роспуска Короткого парламента на заседании Тайного совета Уэнтворт произнес эти слова. Вейн также сказал, что не может интерпретировать, что имелось в виду, под «этим королевством», Англия или Шотландия. Он уточнил, что Уэнтворт произнес слово «это» (this), а не «то» (that) королевство. По ходатайству Страффорда на процесс были приглашены другие члены совета, и никто из них, ни маркиз Хамильтон, ни епископ Джаксон, ни канцлер Казначейства Коттингтон, не подтвердили, что слышали их. Страффорд холодно поздравил Вейна с тем, что тот помнит слова точнее, «чем тот, кто их произнес, или любой, кто при этом присутствовал» [108, 349]. На возражения графа один из обвинителей, Глин, заметил, что хотя Вейн единственный, кто подтверждал эти слова, но «величайший из свидетелей», «глас народный» (‘vox populi’), всегда декларировал намерение Страффорда сокрушить английские свободы. Уэджвуд полагала, что Вейн не был лжецом, он по-своему понял слова Уэнтворта, произнесенные в горячке спора, совсем не так, как другие присутствовавшие лица. Если бы смысл слов был таков, как понял Вейн (и, конечно, Пим), они вряд ли забыли бы их. Неоднозначная роль королевских министров во время процесса Страффорда СКАЧАТЬ