Острова и море. Эрнест Хемингуэй

Чтение книги онлайн.

      – Нет, Родж, не стеснишь. Мне тоже порой одиноко. Нельзя все время от чего-то убегать. Впрочем, мои слова звучат слишком пафосно. Я замолкаю.

      – Нет. Продолжай. Мне это важно.

      – Если серьезно решил начать работать, оставайся здесь.

      – Тебе не кажется, что на Западе у меня пошло бы лучше?

      – Все места одинаковы. Главное – не сбегать оттуда.

      – Ты не прав. Не все места одинаковы, – возразил Роджер. – Уж мне ли не знать. Сначала там все хорошо, а потом становится невыносимо.

      – Согласен. Но сейчас здесь хорошо. Не знаю, всегда ли так будет, но сейчас здесь прекрасно. После работы тебе будет с кем поговорить и мне тоже. Мешать мы друг другу не будем, и такая жизнь пойдет тебе на пользу.

      – Ты правда веришь, что в моих силах написать хороший роман?

      – Если не попробуешь – мы этого никогда не узнаем. Из того, что ты рассказал мне сегодня вечером, может получиться, если ты только захочешь, потрясающий роман. Начни с каноэ…

      – А чем кончить?

      – Это поймешь потом.

      – Черт побери! – сказал Роджер. – Я до того испаскудился, что в каноэ могу посадить только прекрасную индианку, к которой потом присоединится молодой Джонс, спешащий предупредить поселенцев о приближении Сесила Б. де Милля. Одной рукой он цепляется за речные водоросли, а другой сжимает «старушку Бетси» – не раз выручавшее его кремневое ружье, а прекрасная индианка радостно восклицает: «Это ты, Джонс! Давай поскорее предадимся любви, пока наша старая лодка скользит к водопаду, который в будущем назовут Ниагарским!»

      – Нет, – сказал Томас Хадсон. – В твоем романе будут каноэ, холодная вода озера и младший брат…

      – Дэвид Дэвис. Одиннадцати лет.

      – И то, что случилось потом. Но это уже будет вымысел – до самого конца.

      – Не люблю концов, – сказал Роджер.

      – Никто их не любит, – согласился Томас Хадсон. – Но все на свете имеет конец.

      – Давай помолчим, – предложил Роджер. – Мне нужно думать о романе. Томми, скажи, почему хорошо писать картины удовольствие, а писать романы настоящая мука? Я никогда хорошо не рисовал, но даже моя мазня доставляла мне удовольствие.

      – Не знаю, – ответил Томас Хадсон. – Может быть, в живописи четче выражена традиция и многие предшественники помогают тебе в работе. Даже когда ты отклоняешься от основных завоеваний великого искусства, оно остается твоей опорой.

      – А я думаю, что в живопись идут более достойные люди, – сказал Роджер. – Будь во мне больше хорошего, возможно, и из меня получился бы неплохой художник. Но чем черт не шутит, может, во мне достаточно сволочизма, чтобы стать хорошим писателем.

      – Ты страшно упрощаешь. Ничего подобного никогда не слышал.

      – Я всегда все упрощаю, – согласился Роджер. – Поэтому ни на что и не гожусь.

      – Пошли спать.

      – Я еще немного посижу – почитаю, – сказал Роджер.

      Спали они хорошо. Томас Хадсон даже не проснулся, когда СКАЧАТЬ