Евстигней. Борис Евсеев

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ style="font-size:15px;">      Даже мысленное возвращение в полковую слободу было непереносимым. Лучше уж без Алымушки, чем с ярмом солдатским на шее!

      Оставалось нырнуть в учебу, как в ту Неву, – с головой, не думая про холод, опасность, мрак…

      К тому ж, ученье теперь им самим, а не кем-то со стороны было определено как музыкальное. Он прислушивался к звукам и приглядывался к музыкальным снарядам. Тренировал пальцы и примечал. Упражнялся в игре сам и слушал, как играют другие. Раздражался несообразной игрой питерских оркестров, гневался на нескончаемо-сладкие и ни к чему не годные чужестранные арии, а потом смирялся с ними.

      Оркестры, к счастию, в Санкт-Питер-Бурхе имелись. И в числе немалом. Были любительские. Были «подвельможные». Были италианские, немецкие, русские, роговые! Да сверх того еще хоры цыганские и капеллы малороссийские.

      Только что составился оркестр и в Академии художеств: ученический.

      Было кого слушать, было у кого учиться.

      Ну а Алымушка играла на арфе все искусней.

      Сперва на малой, «осьмушке», выписанной нарочно для нее из Италии. После – на полнообъемной, «целой», венской. Вначале обучаясь по настоятельному требованию воспитателей, вскоре она стала игрывать и для собственного удовольствия.

      Арфа была как старогреческая укрупненная лира! Еще – как раскрытая настежь (всеми струнами наружу) душа. Но и как изогнутый лук для испускания метких каленых стрел. Арфу приятно было выставлять поперед себя: подобно военному орудию. Или употреблять совсем противоположно: для сокрытия мыслей и чувств.

      И струны души, и мысли Алымушка научилась скрывать от посторонних весьма скоро. Для чего изобрела сладко-рассеянную улыбку. При такой улыбке славное лицо ее становилось чуть-чуть лисьим, нос словно бы удлинялся, тончал, придвигался к нижней губе, что придавало личику незабываемый оттенок милой хищности.

      Придумывались для сокрытия душевных волнений и отговорки.

      И первой средь них была такая: «Матушка не велела. Вот вскорости посетит меня матушка – так и позволит, наверное…»

      Это тоже было трогательное вранье! Всего только раз за годы обучения побывала госпожа Алымова-старшая в бывшем Смольном монастыре, а ныне Институте для воспитания благородных девиц. Коротко переговорив с Иваном Ивановичем Бецким, госпожа Алымова сухо кивнула дочери и тут же отбыла восвояси: и хозяйство в имении без присмотра, и домочадцы забот требуют!

      В свою очередь и это было враньем: мать никак не могла простить, а значит и полюбить родную дочь.

      А вот и вторая отговорка юной смолянки: «Супруга Наследника останется недовольна».

      Супруга Павла Петровича и впрямь благоволила к Алымушке, всячески одобряла ее занятия арфой.

      Здесь круг замыкался и все возвращалось к началу. Музыкальная игра делала Алымушку весьма расчетливой, – по числу струн арфы, – делала (подобно этому музыкальному инструменту) вроде открытой для окружающих, а на самом деле весьма и весьма скрытной. Еще делала любящей СКАЧАТЬ