и в свободные минуты занимался перепиской святоотеческих творений. Он скончался в августе 1835 года, неполных двадцати шести лет. Великая скорбь о поступке любимого им родного его отца, покончившего жизнь самоубийством, уложила его на смертный одр112. Перед тем были у него видения, сильно тревожившие его душу. Раз в Предтеченском храме, читая по установленной непрерывной чреде Псалтирь по усопшим, он увидел как бы своего двойника на клиросе. Прекратив чтение и поклоны, отец Павел подошел к клиросу, но тут призрак пропал. Старец, которого он разбудил, успокоил его и послал снова читать. Затем он увидел поистине страшный сон, который он также немедленно пересказал старцу. В этом сне его, отца Павла, распинали на кресте какие-то люди, которых он не видел, а лишь слышал их голоса. Когда вбивали поочередно гвозди то в одну руку, то в другую, он сквозь сон ощущал невыносимую боль. В сделанной им записи этого сна далее следует: «Затем подали другой гвоздь, подобный первому, и начали вбивать его в левую мою руку. Здесь хотя я и ощущал боль, только несравненно легчайшую первой. Подали третий гвоздь, которым назначено было прибить ко кресту правую мою ногу. Видя, как этот гвоздь был устремлен на меня, я поколебался в духе и хотел воскликнуть: “Помилуйте!”. Но, будучи удержан изнеможением собственного духа, ощутив свой недостаток в терпении, за коим, однако ж, следовало в сердце большее первого желание претерпеть, я обратился умом своим ко Всемогущему Богу, имея в душе неизъяснимую уверенность в том, что Он мне поможет. С такою надеждою я мысленно просил Бога об укреплении: трепетал, желал претерпеть и боялся неустойки, сообразной слабости непостоянного моего духа. <…> Вонзили гвоздь. В духе я весьма ослабел; однако ж, невольно вынесши боль, я скоро начал чувствовать облегчение, потом умеренную болезнь… Подали четвертый гвоздь… <…> Подали пятый гвоздь, который прямо приближался против моего сердца. <…> Начали забивать. <…> Душа, как будто собрав в себя пораженные слабые силы, оставила меня без чувств на кресте и, излетев из тела, держима была несколько минут каким-то невидимым и неизъяснимым существом. Глаза мои омертвели и закатились. Голова склонилась…»113.
Выслушав этот рассказ, отец Леонид сказал, что сон – благодатный, так как бесы, могущие изобразить не только во сне, но и наяву Самого Христа, Ангелов и святых, не могут изобразить святого Креста, на который диавол, трепещущий от него, не смеет и взглянуть. «Воля Господня да будет! – сказал старец, – Иди, не беспокойся. Верен Бог!» Видя скорбь своего ученика, преподобный Леонид позволил ему молиться за наложившего на себя руки отца, исполняя этим «долг любови и обязанности сыновней». На вопрос отца Павла, как надо в таком случае молиться, старец ответил: «По духу добродетельных и мудрых так: “Взыщи, Господи, погибшую душу отца моего; аще возможно есть, помилуй. Неисследимы судьбы Твои. Не постави мне во грех сей молитвы моей. Но да будет святая воля Твоя!”»114.
В Житии Оптинского старца иеромонаха Леонида (в схиме Льва) помещены составителями «Ответы» старца на
СКАЧАТЬ
