Дорога поэта. Книга о жизни и творчестве. Лидия Сычева

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ огонь, воду и медные трубы, и нигде не растерял себя. По рождению – деревенский. Тихим лириком не стал – не тот характер. Да ещё и задирался:

      Не миром заняты,

      А мириком,

      Задёрнув шторками окно.

      И ваша комнатная

      Лирика

      Осторчертела нам давно.

      По закалке мартеновской – рабочий. Критик Александр Макаров писал о первой книге его стихов: «Книга эта – поэтический дневник человека периода строительства коммунизма, ворвавшегося в жизнь по-юношески резво, одаривая ее радостью своей души…» Но и продолжателем «рабочей темы» Сорокин не стал, хотя и написал, уже в зрелые свои годы, поэму с «говорящим» названием: «Пролетарий»… Не стал Валентин Сорокин и литературным генералом, хотя все условия у него для этого были: в тридцать с небольшим лет он становится главным редактором крупнейшего в стране литературного издательства – «Современник». Все эти испытания – то ледяной водой стремительных уральских рек, то смертельно-опасным огнем мартена, то медными трубами номенклатуры – только закалили его, сделали точнее, четче и беспощадней. Для чего? Для каких боев?

      Из юношеских стихов:

      Усталым воротясь домой с работы,

      Омыв лицо над тазиком в углу,

      Снимаю куртку, пахнущую потом,

      Присаживаюсь медленно к столу.

      Старушка-мать застиранный передник

      Привязывает белою тесьмой:

      «Ну что с тобою,

                                      али, как намедни,

      Ну так и есть – проклятое письмо!..

      Мы раньше так же мучились грехами,

      Бывало пасху с масленицы ждешь.

      Ты и меня-то вымотал стихами

      И сам на человека не похож.

      Не спишь ночами, куришь, куришь, куришь,

      А я украдкой плачу до зари,

      В журнал пошлешь – показывают кукиш,

      И что за люди, черт их подери!..»

      В Челябинске он жил в барачной комнатке, доставшейся молодым сталеварам и крановщикам после амнистии заключенных. В комнатке стоял не вытравливаемый ничем – ни одеколоном, ни мылом – жуткий запах тюрьмы, страха, беды. Какое уж тут «резвое строительство коммунизма…» Разве, если только все это забыть, не замечать, не видеть?

      И снова строки:

      А дальше мать рассказывала с чувством,

      Как на экране, бравы и лихи,

      Читали представители искусства

      О райской жизни райские стихи:

      Что мы равны, что мы шагаем гордо,

      Что мы несем в сердцах бессмертный жар,

      И каждая упитанная морда

      Поблескивала, словно самовар.

      Боже мой, да не о нашем ли времени все это написано?! «Представители искусства» (см. список выше, из известинского расстрельного воззвания), славят с телеэкранов райскую жизнь, наступившую для них при «демократии»; а уж то, что мы «равны» при «вхождении в цивилизованное сообщество», уж это-то и сомнению подвергать не приходится!

      Стемнело, сосен СКАЧАТЬ