Тучи и солнце. Татьяна Викторовна Нартова

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ причине все еще шевелится. Глеб, не бросай меня… Моя мать – врач, она знает все о моей инвалидности. Но она ничего не знает о том, какого мне.

      По щекам Ани потекли слезы. Глеб испуганно приобнял девушку:

      – Может, тебе воды принести? Давай ты присядешь…

      – Не начинай. – Она оттолкнула его руки. – Только не это сюсюканье.

      – Хорошо, я вообще к тебе не прикоснусь. Но торчать посреди коридора не очень-то удобно, как ты считаешь?

      – Давай, задавай вопросы, – предложила Аня, когда они с Глебом оказались в комнате.

      Парень предупредительно закрыл дверь. Тема был у себя, а у Темы был неплохой слух.

      – Что конкретно у тебя болит?

      – Ничего. У меня ничего не болит. Я не мучаюсь, если тебя это волнует.

      – А что же тогда? – Глеб чувствовал себя абсолютным болваном.

      – У меня есть дырки в сердце. Не метафорические, а самые обычные. Одна, большая дыра между желудочками и несколько – между предсердиями. Поэтому вместо чистой, насыщенной кислородом крови мой организм получает смесь венозной и артериальной. Я – ящерица. Или лягушка. До сих пор не могу понять, к кому я ближе по строению. А еще у меня не совсем правильно расположены главные сосуды. Зато оно большое, сердце. Больше, чем у здорового человека. И это тоже не метафора. Оно давит на легкие, на позвоночник.

      – И давно ты…? – рыжий запнулся.

      – С рождения. Еще вопросы.

      – Тебе, наверное, неприятно обо всем этом говорить…

      – Мне – по фиолетовому барабану. Вот моим родителям тяжело. Стоит начаться разговору о моей неполноценности, так у них глаза сразу на мокром месте становятся. Говорили, что я не доживу до пяти лет. Потом, что до восемнадцати. Отговаривали вести меня в школу. Потом мать ругалась, когда я сказала о своих планах на поступление в институт. И вот я сижу здесь, студентка. Через месяц мне исполнится двадцать один. – Аня смотрела на Глеба с какой-то дикой иронией.

      – Это… я сочувствую…

      – Боже, Глеб! Знаешь, что я ненавижу больше овсянки? «Я сочувствую…» Ты не можешь мне сочувствовать по определению. Ты-то здоров. Можешь жалеть меня, видеть во мне несчастный продукт неправильного внутриутробного формирования. Но сочувствовать… Большим идиотизмом является только фраза: «Мне так жаль», – словно кто-то виноват в моей болезни.

      – Тогда что мне надо говорить?

      – Ничего. Не бегай вокруг меня, не спрашивай каждые пять минут, как я себя чувствую. И все будет замечательно.

      – А твоя болезнь, она лечится?

      – Нет, – совершенно спокойно произнесла девушка, а вот Глеба будто под дых ударили.

      Все оказалось слишком… слишком серьезно, слишком болезненно. Не жалеть? Но как же так? Перед ним сидит существо, обреченное всю жизнь страдать.

      – Предупреждаю твою следующую реплику. Даже если бы был шанс на пересадку, я бы от него отказалась. Ведь дело не в этом, – Аня прижала ладонь к груди. – Я думаю по-другому, я ощущаю мир иначе. Мне неведомо СКАЧАТЬ