Записки сестры милосердия. Кавказский фронт. 1914–1918. Х. Д. Семина

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ мороз чертовски сильный. А я скажу Гайдамакину, чтобы ставил самовар.

      Я оделась и вышла в столовую. Муж отдавал распоряжения стоявшему перед ним подпрапорщику Галкину:

      – Пятнадцать двуколок, фуражу на сутки и команде продовольствия тоже на сутки! Скажите Ткаченке, что я сам поеду, чтобы подавал мою двуколку. Идите и будите команду. Время еще есть, пускай попьют чай.

      Подпрапорщик ушел.

      – Гайдамакин! Успеет у тебя самовар закипеть, пока транспорт будет готов?

      – Сейчас будет готов. А какой еды положить вам в дорогу?

      – Я сама приготовлю, а ты скорее самовар давай.

      – Много не бери еды; команда берет мясо, и будут варить суп, так мы у них возьмем по тарелке супа.

      Самовар подан, мы наскоро выпили по стакану горячего чая, оделись и вышли на этот сорокаградусный ночной мороз. Сразу дыхание захватило, ресницы стали слипаться от инея, который образовался на них. Но когда мы сели в двуколку и укрыли ноги одеялом, стало теплее.

      – Галкин! Ну что, все готово?

      – Так точно, готовы!

      – Ткаченко, трогай!

      И режуще заскрипел скованный морозом снег под колесами двуколки.

      Мы быстро спустились по нашей улице на главную, повернули влево и выехали на дамбу. Тишина! Ни одного звука и ни одного нигде не светится огонька! Даже не слышно цоканья лошадиных подков по обледенелому снегу… Только один режущий звук колес!

      Вот вокзал, мимо которого мы едем. И здесь полная тишина. Ни души не видно. Так же горит у дверей фонарь, как и в ту ночь моего приезда.

      Когда мы отъехали от вокзала и глаза привыкли к темноте, ночь показалась совсем не такой темной. Я обратила внимание, что мы едем вдоль той самой горы, которую мне показывал муж. Она была над самым вокзалом и тянулась еще долго вдоль дороги, по которой мы ехали.

      – Тина, ты не замерзла?

      – Нет! Мне тепло.

      – Я очень рад, что мы с тобой поехали за ранеными. А то я не знал, что с собой делать. Я очень тебя, Тиночка, люблю, но все же мне нужна работа – думать, двигаться! Когда ты ушла спать, я остался, сидел и пил… И думал, что если буду продолжать и дальше так же, то сопьюсь совсем… И вдруг эта телефонограмма. Откровенно говоря, я очень обрадовался ей. Часов в восемь или в девять мы будем на месте. Лошади отдохнут, команда сварит обед, поест. Потом будем нагружать раненых, и в обратный путь. Вечером, часов в десять, будем дома. Обратно тихо поедем – с ранеными не погонишь!

      День давно наступил, солнце взошло яркое, но холодное, и уже было довольно высоко на небе, когда наш транспорт остановился. Сейчас же подошел к нашей двуколке старший по транспорту и спросил мужа:

      – Можно здесь остановиться и распрягать лошадей?

      – Хорошо! Я думаю тут нас никто не побеспокоит! Распрягайте.

      – Почему мы тут остановились?

      – Мы приехали. Вот здесь и будем брать раненых.

      – Где же? Тут ничего нет!

      – А вон там! – Муж показал куда-то, но я ничего СКАЧАТЬ