Записки сестры милосердия. Кавказский фронт. 1914–1918. Х. Д. Семина

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ и теплее, и эти «ненавистные серые шинели» показались близкими, точно мы ехали одна семья! Они быстро и ловко подняли верхний диван, развернули мой дорожный мешок, вытащили оттуда подушку и одеяло и помогли подняться наверх. На противоположном диване уже спали двое головами в разные стороны, накрывшись шинелями.

      Я легла, укрылась одеялом и скоро заснула. Проснулась я от сильного толчка и скрипа тормозов, и поезд остановился. В нашем купе была полная тишина. Я заглянула под диван, где спали четыре офицера: крайние двое спали, откинув голову в самый угол и закрыв лицо фуражкой; один, посредине, положил свою голову на плечо соседу и вытянул ноги; четвертый спал сидя. Весь согнулся; голова его почти касалась колен; одна нога подвернулась под себя, другая вытянута. Просто ужасно было смотреть на этих спящих людей!

      Мне стало совестно, что я на них злилась, что они занимают в купе много места! А они ведь отдали свои места и удобства мне, и вот теперь сами спят сидя… Я посмотрела на противоположный диван, где спали двое, все так же крепко. У одного под головой лежала фуражка, у другого – папаха.

      Было еще темно, когда поезд пришел в Александрополь. Армянская семья вышла и освободила целый диван. Двое из четырех пересели туда, легли так же головами в разные стороны и спали чуть не до самого Карса.

      Спутники мои сошли в Карсе. В вагон село несколько новых, таких же серых, пассажиров. Но в моем купе, кроме меня, никого больше не было. За окном все покрыто снегом и слышно, как он скрипит под ногами. Мне выходить на вокзал не хотелось; пришел Гайдамакин, я его послала отправить телеграмму мужу и принести мне стакан чаю.

      Здесь уже война чувствуется! Кругом только военные! Чувствуется, что здесь они на месте и делают дело. Лица у офицеров и солдат озабоченные, шинели помятые… Особенно много солдат, офицеров и военных чиновников на перроне вокзала. Они то группами, то в одиночку ходят, говорят, куда-то показывают руками, часто заходят вовнутрь вокзала. А когда открывают дверь в вокзал, оттуда вырывается белый пар большими клубами.

      Я подошла к окну на противоположной стороне. Там стояли товарные вагоны, и в щель сдвинутых дверей виднелся свет: не то везут солдат, не то лошадей? Не слышно ни пения, ни смеха, как обычно бывает, когда встречаешь эшелон. Должно быть, мороз так действует?

      Получит ли Ваня мою телеграмму и приедет ли на вокзал встретить меня? Поезд придет в Сарыкамыш около двенадцати часов ночи. Хотя от Карса до Сарыкамыша и недалеко, но дорога идет все время в гору, и поезд идет черепашьим шагом.

      Почему мне как-то жутко? Чем ближе к фронту, тем тоскливее! Или еще что-нибудь другое? Чувствую, как будто назад нет возврата, точно что-то затягивает, какая-то тина… Вот так бывает, когда идешь по болоту, – ступишь осторожно и, кажется, видишь дорожку, а оглянешься назад – ничего нет, кочки зыбучие да черная вода… Что за ерунда! Захочу, могу сейчас же вернуться назад домой! И никто ничего мне сказать не может! Еду я по собственной доброй воле и желанию. Это темнота и холод так на меня действуют, подумала я. Вон одна свеча только горит! В вагоне полумрак и СКАЧАТЬ