Цунами. Николай Задорнов

Чтение книги онлайн.

      Адмирал присел во главе стола. Он вынул записную книжку и задумался, раскрыв ее. Зачем его занесло в кают-компанию и какие он решал сейчас великие проблемы – неизвестно.

      Офицеры, попросив разрешения, уселись и тихо заиграли на гитарах.

      Пришел Степан Степанович и стал рыться в книжном шкафу. Пещуров, сидевший на диване, когда его товарищи танцевали, пересел на круглый стул у рояля.

      – «Рояль закрыт…» – тихо пропел Можайский.

      Капитан красной рукой с короткими пальцами под носом у Пещурова открыл красную лакированную крышку.

      Пещуров пробежал пальцами по клавишам, убрал руки на колени и, подняв темно-русую голову, глядел туда, где газ горел в плафонах. Потом он взял слабый аккорд, и сразу бурные звуки подхватили его и зарокотали, как морские волны.

      Капитан полагал, что никто не понимает поэзии судна. Он чувствовал сейчас себя одиноким. Ради поэзии судна приходилось требовать с людей. Как добиться от них вдохновения и трепета? Идеальной чистоты боевого корабля? Корабль становится идеалом без материальных изъянов, от которых так страдает человечество. Являются личности, которые не замечают пятна на палубе. Они занимаются механикой. Современные моряки становятся инженерами, занимаются вычислениями по законам физики и вычислением собственных выгод. Они готовы превратить корабль в контору и фабрику, в потогонную для выкачки процентов для банкиров, а от моряка требуется вечная готовность к геройству и смерти и бесстрашие. Как совместить в этом мире такие несовместимые понятия? Палуба – святыня: «Твоя кровь прольется тут! Она как чистая рубаха перед боем!»

      Адмирал ушел вместе с капитаном. Пещуров заиграл романс. Алексей Николаевич пел. Ему хотелось бы скинуть мундир и разгуляться в одной белой рубашке, поплясать.

      – Адмирал наш озабочен, господа, – сказал Пещуров, закрывая крышку рояля.

      – Зачем идем в Осака? Как вы думаете?

      – Это искусная политика адмирала, – сказал Можайский.

      – Погодите, он завтра вам покажет, какой он миролюбивый. Закатит обедню.

      – А какой завтра праздник?

      – Вы полагаете, что искусная политика?

      – Очень. И деликатная.

      – Вы уверены?

      – Вполне.

      Утро в океане в виду японских берегов. Солнце стало потеплей, оно чуть просвечивает сквозь облака. Волны отбегают от борта, гребни их дымятся, едва выбегут, из волны, словно кто-то поджигает их спичкой. Дым быстро пробежит по всей волне, и гребень ее угасает после этого, как сгорит.

      Палуба замокает черными пятнами от медленно сеющей водяной пыли. На губах солоно. Ветер веет соленой пылью и кропит судно.

      Сибирцев столкнулся на трапе лицом к лицу со штурманом. Елкин со свернутыми листами александрийской бумаги.

      – Куда вы?

      – К адмиралу…

      – Я не понимаю, что тут искусного? В чем значение нашего похода? В чем тут искусный дипломатический ход, о котором все вы СКАЧАТЬ