В такие ночи трудно не думать о том, как одиноко теперь в этом доме.
С тех пор, как Шебу и Тирид ушли, Лабарту чаще стал говорить с людьми. Но то, как они кланялись в страхе, покорность в их сбивчивых и торопливых словах, – все заставляло оборвать речь, не задавать вопросов.
Тот, кто в таком ужасе смотрит на меня, не сможет понять, а, значит, не сможет и ответить.
Но были и те, кто не боялись. Были жрецы, чья жизнь словно бы проходила в невидимом Лабарту мире, и был Уруту.
Лабарту встретил его, когда разлив реки был особенно бурным, и люди горевали об унесенных лодках и разрушенных домах. Это был четырнадцатый разлив рек для Лабарту.
Он был невысок – многие дети Лагаша превосходили его ростом и были шире в плечах. Но не сильнее, нет. Горожане уступали ему дорогу, знали – вот идет демон, дитя демонов, неопаляемый солнцем, пьющий кровь. Люди отворачивались, делали охранительные знаки, страшились наступить на его тень.
Но однажды, когда Лабарту бродил по берегу канала и читал следы, как велел Шебу, подошли двое и остановились, словно ждали, заметит ли он их. Один – юноша, лишь этой весной облачившийся в одежду взрослого воина. Лук за плечами, короткая перепоясанная рубаха, нож. А рядом с ним мальчик, бледный от страха, обеими руками вцепившийся в колчан со стрелами.
Лабарту не был голоден.
Старшим был Уруту, и он сказал тогда:
– Я не боюсь тебя. Я знаю свою судьбу. Гадание гласит – умру на войне, от вражеской стрелы.
Лабарту знал, что нельзя спорить с судьбой.
С тех пор он много раз говорил с Уруту. И в городе, и на берегу канала, утром, в полдень и на закате.
– Ты демон, – сказал как-то Уруту. В тот вечер они встретились у колодца. Девушки, черпавшие воду, поспешили уйти, но Уруту остался. – Где твои родители найдут жену для тебя? В Лагаше нет больше демонов.
– Я демон, – ответил Лабарту. – Это люди в спешке женятся, рожают детей и умирают. Демонам некуда спешить.
Тирид засмеялась, когда он пересказал эти слова.
– Ты сам найдешь ту, которую захочешь привести в свой дом, – сказала она, – и сделаешь демоном, когда пожелаешь.
У Тирид были красивые ожерелья, из бирюзы, из жемчуга, из крохотных белых ракушек. Витые серьги, браслеты с бубенчиками, костяные и деревянные гребни. Ничего из этого Тирид не забрала с собой, – высыпала все украшения в маленький сундук, сказала, улыбаясь: «Это для той, что станет жить здесь».
Сквозь ночную темноту Лабарту видел плетеный сундук, – на прежнем месте, там где оставила его Тирид, у стены. Настала пятая весна с тех пор, как ушли родители, но за все эти СКАЧАТЬ