Записки ящикового еврея. Книга третья. Киев. В ящике. Олег Абрамович Рогозовский

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ style="font-size:15px;">      Прошло пару месяцев в ящике, и я попал в ситуацию эпиграфа. Произошло это в большой комнате лаборатории 32 с «фреской» Леонардо да Винчи, нарисованной Лёпой Половинкой на торцевой стене. От двери до окна перед столами было свободное пространство, на котором иногда спонтанно зацеплялись несколько человек для трепа. Я сидел в третьем ряду столов, стоящих, насколько помнится, в два-три ряда и грыз гранит науки, переплетенный в отчеты с грифом «секретно». Треп слышал как фон, его не фиксируя, но, видимо, отсекая фильтром с задержкой. Разговор вел Валентин Твердохлеб,[32] чем-то манерой поведения напоминавший Тарапуньку. Он был несколько странным малым, скорее раздолбаем, нередко попадавшим в какие-то переплеты, иногда двусмысленные, но не терявшим при этом уверенности в себе и своих возможностях. Вдруг наступила тишина. И у меня медленно проявился конец фразы: …если бы они решили задачу уничтожения до конца, не пришлось бы сейчас возиться с евреями. Выплыло и начало фразы: да, не всегда немцы работают хорошо: вот если бы они…

      Если бы я стоял близко, то одним мордобоем дело бы не ограничилось – покалечил бы. А так я даже не успел вскочить с места – Твердохлеба вывели в коридор и он на пару дней исчез. Оставшиеся двое ребят заговорили о каких-то срочных делах, и ушли тоже. Я сидел, тупо глядя в отчет, и не знал, что делать. Все сделали вид, что ничего не случилось и неизвестно, что они скажут, если я подниму шум.

      Против меня лично Валентин вроде бы ничего не имел, даже не знаю, знал ли он, что я «причастен». Может быть, мне действительно послышалось?

      Посоветоваться было не с кем. В. Л. Кошембар отсутствовал. И я сдался – тоже сделал вид, что ничего не было. Дело еще в том, что евреев, известных мне, ни в отделе, ни в институте тогда не было. Чистоту рядов блюли. И по анкетам все было в порядке – институт оставался юденфрай. Да, имелись некоторые с подозрительными фамилиями и отчествами, но самый известный пример – конструктор Садовый Иван Абрамович являлся чистокровным украинцем. Не вылезал в ту пору из командировок Вадим Юхновский из лаборатории 33, тоже Абрамович, но судя по дальнейшему карьерному взлету с документами у него все было в порядке. Хотя такие, как я, являлись нежелательным элементом, но в статистику, по-видимому, не входили, хотя отделы кадров и руководство за это все-таки как-то отвечали. (Известен донос на И. В. Кудрявцева, директора НИИ «Квант», «окружившего себя евреями», имевший последствия для работников «Кванта» – в начальниках отделов евреев не осталось ни одного).

      «Инвалиды пятой группы», лучше сказать «пятой графы» делились на ступени, соответствующие принятым в СССР группам инвалидности. Первая ступень (евреи по отцу и матери, достаточно было и по паспорту[33]) соответствовала первой группе настоящей инвалидности. Инвалидам первой группы в СССР работать не разрешалось, и они получали довольно приличную пенсию (1100 дореформенных рублей в 1952 году). Соответствующей первой ступени пятой графы в ящиках работать не разрешалось, они должны были подолгу искать СКАЧАТЬ