Дом. Роман. Иван Зорин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ стукнуло столько, что мог бы выйти на пенсию, будь я женщиной! – останавливал у подъезда всех подряд Пахом Свинипрыщ, въехавший в квартиру погибшего Викентия Хлебокляча. И наливал доверху стакан, как было принято в его деревне. Ладони у Пахома были липкие, он шёл в ногу со временем, и был всегда на коне.

      – Таких за одну биографию расстреливают! – шушукались у него за спиной, хотя о себе он ничего не рассказывал.

      – Держи карман шире, а рот на замке! – ухмылялся он, обнаруживая тонкий, как у охотника, слух, и плотнее натягивал кепку на большие уши.

      Говорить с ним было не о чём, хотя трещал он без умолку, и, встречая его, Тяхт думал, что у каждого времени своя правда. «А у каждой правды – своё время, – глядел он после на тикавший будильник. – И часы говорят её, то спеша, то отставая». А во сне видел мать. «Не шевелись! – строго приказывала она, пока он, зажмурившись, терпел боль, а потом подносила зеркало: – Смотри, какого крокодила выдавила!» И Савелий кивал, проклиная свои угри, не понимая, зачем ему быть красивым, если никто его всё равно не видит. А просыпаясь, вспоминал, что матери, как и угрей, больше нет, а его кроме жильцов по-прежнему не видит никто.

      – Думаешь, закричав, повернёшь реку? – зайдя познакомиться, подливал в рюмку Ираклия Пахом Свинипрыщ. – А войдя, измеришь? Ничего подобного! Вот и остаётся только рыбу ловить.

      Ираклий Голубень невпопад кивал, думая, что соловей может и залаять, а собака никогда не запоёт. Пахом Свинипрыщ опрокидывал рюмку за рюмкой, не пьянея, гнул своё:

      – Тебя смущает мой провинциализм? Но провинциализм определяется не местом рождения, а состоянием души. – И вдруг, проницательно посмотрев, огорошил: – А что ты сделал для литературы?»

      Так Ираклий Голубень понял, что Пахом Свинипрыщ отобрал у него Сашу Чиринá.

      Заняв квартиру Викентия Хлебокляча, Пахом примерился и к выгоревшему магазину. «Я приехал дела делать, а не слюни пускать, – бросал он направо и налево. – Если сами ни на что не способны, хоть посмотрите, как это делается». На собрании, где решался вопрос, отдавать ли ему выгоревшие площади, голоса разделились, и тем, кто противился, Пахом предложил на выбор: процент с доходов или выселение, которое обещал устроить незамедлительно. «Ну что, беспозвоночные, – подгонял он, – долго будем нюни разводить?» Смущаясь, протестующие из задних рядов стали переселяться поближе к доходам. «Ясное дело, кто же от денег откажется?» – подбадривал Пахом Свинипрыщ, которому казалось, что дело уже выгорело. Но тут вмешались небеса. У одного из жильцов оказался знакомый, церковный иерарх, который предложил Пахому исповедоваться. Пахом неожиданно согласился, поставив условие, что и жилец не станет больше противиться его владению магазином. Явившись в собор к заутрени, Пахом долго мялся, не зная в чём каяться, а, когда речь зашла о магазине, предложил долю. Иерарх, СКАЧАТЬ