Царь и гетман. Даниил Лукич Мордовцев

Чтение книги онлайн.

      Снова из-под воды показывается что-то скомканное, перегнутое, мертвое, но еще не окоченевшее… А Кенигсека кладут на царский кафтан. Меншиков, исполняя приказ царя, опоражнивает карманы утопленника и найденные у него мокрые бумаги тут же вкладывает в небольшой сафьяновый портфель и отдает Ягужинскому.

      – Запечатай тотчас и сохрани.

      Кенигсека качают. Беспомощно переваливается мертвое, посиневшее тело по кафтану. Из-за спутавшихся мокрых волос, падающих слипшимися прядями на лицо, видны красивые очертания этого молодого, еще за несколько минут полного жизни лица… теперь оно такое серьезное, молчаливое, застывшее…

      – Лекаря бы надо, – с беспокойством говорит Меншиков, сильно встряхивая царский кафтан.

      – Да вон и лекаря тащут, – отвечает юный Павлуша, который все видит и все слышит.

      Действительно, из другой лодки выносят на берег другого утопленника – это доктор Лейм… Отыскивают, наконец, и Петелина…

      В трех местах на берегу канала идет энергическое качанье трех свежих трупов. Петр не спускает глаз с Кенигсека. Ему особенно жаль его, надо во что бы то ни стало оживить этого мертвеца, откачать, отнять у смерти… Она еще не успела его далеко унести… Душа его тут, близко, может быть, за теми плотно сжатыми красивыми губами… Стоит только их разжать, и они порозовеют, язык заговорит, душа скажется… Петр трогает эти губы, холодные такие, мертвые…

      Кенигсек, или Кенисен, как называл его Петр, был саксонским посланником при русском дворе; а недавно, прельщенный выгодами службы в России, он поступил в русское подданство, и Петр был очень рад приобрести себе такого служаку… И вдруг, на глазах его, он погибает! Это большая потеря…

      Но, может быть, он отойдет… Он так недолго был под водой… Правда, вода ледяная, режет, обжигает своим холодом.

      – Что, Данилыч?

      – Трясу, государь… Душу, кажись бы, всю вытрясти можно, кабы…

      – Кабы не отлетела?

      – Да, государь.

      Царь нагибается к трупу, щупает голову мертвеца – холодна, как глыба. И тело коченеет.

      – Помре… Царство ему небесное… – Царь снимает шляпу и крестится, крестится и толпа. – Вот не ждали, не гадали… Вместо радости печаль.

      – Надо же было, государь, немецкому водяному и жертву принести водою и немцами, – заговаривает Меншиков.

      – Правда… правда… А все за мои грехи.

      – За всех, царь-государь.

      – А бумаги вынул?

      – Вынул, государь… У Павлуши.

      Но царю некогда долго останавливаться на этом печальном эпизоде. Надо спешить вперед. Шереметев с войском, поди, уж у Ниеншанца. Надо с легкой флотилией плыть на сикурс[7] к нему.

      Царь велит с честью похоронить утопленников и готовиться в поход под Ниеншанц.

      – А об Симке не забыли? – вспоминает царь о маленьком оборвыше.

      – Нет, государь, – отвечает Меншиков. – СКАЧАТЬ