Путешествия по розовым облакам. Рунов Владимир Викторович

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ на картонных ящиках из-под хозяйственного мыла, заботливо накрытых свежей газеткой, непременно товарищеское застолье. Огурчики собственного засола, колбаска ветчино-рубленная по рубль девяносто, свеженькая из соседнего гастронома. Булочки городские (по постановлению парторганов почему-то переименованные из «французских», видать, что-то тогда с Францией не поделили), заботливо поломанные на хрустящие кусочки. Здесь же пельмешки горяченькие, только-только с керогаза, в кастрюльке дюралевой мятой. Хоть и фабричные, но со знаком качества (без всяких нынешних дураков и обманок) приготовления Краснодарского мясокомбината. Лучок-чесночок огородные, селедочка бочковая по сорок семь копеек за кило, да под разварную молодую картошечку, посыпанную свежим укропчиком.

      Ко всему этому великолепию обязательно пара трехлитровых «стекляшечек» свежего пивка, за которым гоняли аж на Седина, в ларек городского пивзавода. Ну и конечно, по «маленькой», чаще кустарного изготовления. По этой части в подворьях, что обычно окружали городские ГСК, без труда можно было сыскать старушек-мастериц, что из дворовой дармовой алычи добывали сорокапятиградусный напиток такой прозрачности и аромата, что после первой душа начинала петь, а после третьей язык молол черти что. Ну, конечно, и про состояние общества. Все больше в плане дискуссий с телевизором, где в одной единой программе показывали «все о Брежневе и немного о погоде». А «гадостей» набирались из «Голоса Америки», что тайно гундел из-под слесарного верстака, заваленного всяким ненужным хламом.

      А вы говорите – на кухне! В гаражах, бывало, звучали такие определения и выводы, что мороз по коже. Причем вся полемика, включая и опасную, велась с применением забористой лексики, чрезвычайно выразительной, поскольку компании были исключительно мужские, и, если кого или что-то не принимали, то в выражениях обычно не стеснялись.

      Как ни странно, но дальше этих территорий из сказанного ничего не уходило. Да и время было уже шибко «разговорное». Хрущев-то народ подраспустил, а Брежнев и сам анекдоты про себя любил слушать. И хотя кто такие «диссиденты» публика не шибко ведала, но ни Пастернака, ни Солженицына, которых в газетах полоскали регулярно, тоже не жалели, называя всякими предпоследними словами. Хотя, кто это такие, тоже мало знали. Считалось, что «казачки» засланные. Причем, оттуда…

      Народ-то был простой, с мазутными руками, и не потому, что с любовью копался в моторах стареньких авто, заработанных неустанным трудом. Большинство из нашего гаражного кооператива с молодости лопатились рядом, за старым кирпичным забором, где отравлял атмосферу ветшавший на глазах «Саломас», старейшее предприятие города, официально именуемое как Краснодарский масложиркомбинат имени Валериана Владимировича Куйбышева, что умер еще перед войной якобы от переутомления. Хотя, если судить по воспоминаниям современников, пьяница был еще тот! Правда, всех его близких Сталин вскоре репрессировал, а младшего брата, героя Гражданской войны, награжденного аж четырьмя СКАЧАТЬ