Кубок орла. Константин Шильдкрет

Чтение книги онлайн.

      Ночью к Даше примчался сын.

      – Мамка! Велено тебе в хоромины идти. Сам Дыня наказал.

      Даша судорожно вцепилась руками в плечо мужа.

      – Быть не может того!

      – Ан может, – почти спокойно, с едва уловимым зловещим оттенком в голосе вымолвил Фома.

      – Он может! – подтвердил Васька. – Он, мамка, все у нас может! Вон давеча…

      И мальчик, захлебываясь от гордости, начал рассказывать о разных пустяках.

      – А и богатеи же! – умилился он под конец, вспомнив о торговых гостях. – Меня один алтыном пожаловал. «Ты, говорит, выпей духом единым косушку, а я тебе алтын». А мне что. Я – как велят…

      Но родители не слушали его. Памфильев что-то мучительно соображал. Он хмурился, ерошил бороду, глухо покашливал.

      – Пойдешь?

      – Нет!

      – А послушание воле господарской и многотерпение куда же упрячешь? Иль бунтарить задумала с беспутным мужем своим?

      – Не смейся, Фома.

      – Не смеюсь. Плачу, Дашенька, а не смеюсь. Единый путь у нас, у горемычных, – в лес.

      Он отстранил жену и быстрой поступью направился к дому Дыни.

      Приказчик сидел у себя в горнице, что-то прикидывая на сливяных косточках. Посредине стола возвышался бронзовый, украшенный херувимчиками подсвечник, гостинец самого Безобразова.

      Фома тронул сенную дверь.

      – Во имя Отца и Сына и Святаго Духа.

      – Аминь… Эвон кто пожаловал! – обрадовался Дмитрий, увидев гостя.

      – Бодрствуешь, раб Божий?

      – Труждаюсь, молитвенничек, для Господа и володетеля своего.

      Обводя долгим взглядом горницу, атаман задержался на прибитой к стене карте Вышневолоцкой судоходной системы:

      – А сие тоже для Бога иль для мамоны?

      – И для Бога, и для возвеличенья торгу, – наставительно разъяснил Дыня. Он не без кичливости ткнул пальцем в точку, обозначавшую Москву: – Тут государь наш Петр Алексеевич умыслил в ладью сесть и… – Палец скользнул по извивам Москвы-реки и перекинулся к Волге. – Волга обильна река, да гнуса в ей много…

      – Черти, что ль, водятся?

      Дыня вздрогнул:

      – Не поминай ты их к ночи! Разбойные водятся. Одолели, треклятые.

      Ноготь Дыни остановился у кружочка, обозначавшего Тверь.

      – Отсель Тверца зачинается. И доселева вот. Тут-то и роют. Тысяч с двадцать народишку перемерло! – Он спохватился, что сказал лишнее, и опасливо поглядел на гостя. – Страсть, сколь перемерло их от болезней… А как сию яму пророют, каналом реченную, упадет Тверца в Цну, и пойдет вода Цною до самого до озера Ильменя, из Ильменя ж по Волхову. Эдак вот до самой до Ладоги. А тут тебе, околь Ладоги, и Санкт-Питербурх… Ловко?

      – Чего уж ловчее!

      – То ж и высокородные и купчины так понимают. Товары ль возить аль войско из наших СКАЧАТЬ