Собрание сочинений. Последнее лето Форсайта: Интерлюдия. В петле. Джон Голсуорси

Чтение книги онлайн.

      И он, возможно, говорил правду: он всегда был душой на стороне красоты. Она глубоко вздохнула.

      – Я никогда не жалела, не могла. Вы когда-нибудь любили очень сильно, дядя Джолион?

      Услышав этот странный вопрос, старый Джолион устремил взгляд в пространство. Любил ли? Да как будто и нет. Но ему не хотелось говорить этого молодой женщине, чья рука касалась его локтя, чью жизнь словно приостановила память о несчастной любви. И он подумал: «Если бы я встретил вас, когда был молод, я… я, возможно, и наделал бы глупостей». Ему захотелось укрыться за обобщениями.

      – Любовь – странная вещь, – сказал он. – Часто роковая. Ведь это греки – не правда ли? – сделали из любви богиню; и они, вероятно, были правы, но ведь они жили в Золотом веке.

      – Фил обожал их.

      «Фил!» Это слово резнуло его, – способность видеть вещи со всех сторон вдруг подсказала ему, почему она им не тяготится. Ей хотелось говорить о своем возлюбленном! Что ж, если это доставляет ей удовольствие!

      И он сказал:

      – А он, наверно, понимал толк в скульптуре.

      – Да. Он любил равновесие и пропорции, любил греков за то, как они без остатка отдавались искусству.

      Равновесие! Насколько он помнил, этот молодой человек был совсем не уравновешенный; что касается пропорций… фигура у него была, конечно, хорошая, но эти странные глаза и выдающиеся скулы… пропорции?

      – Вы тоже из Золотого века, дядя Джолион.

      Старый Джолион оглянулся на нее. Что она, смеется над ним? Нет, глаза ее были мягки, как бархат. Льстит ему? Но зачем? С такого старика, как он, взять нечего.

      – Фил так думал. Он всегда говорил: «Но я никак не могу ему сказать, что восхищаюсь им».

      А, вот оно опять. Ее погибший возлюбленный, желание говорить о нем. И он пожал ей руку, отчасти обиженный этими воспоминаниями, отчасти благодарный, точно сознавая, как они связывают его с нею.

      – Очень талантливый молодой человек был, – проговорил он. – Жарко, на меня жара теперь действует. Давайте посидим.

      Они сели на стулья под каштаном, широкие листья которого защищали их от тихого сияния вечера. Приятно сидеть здесь, и смотреть на нее, и чувствовать, что ей хорошо с ним. И желание, чтобы ей стало еще лучше, заставило его продолжать:

      – Вы, вероятно, знали его с такой стороны, какую я не мог видеть. Вам он показал лучшее, что в нем было. Его взгляды на искусство казались мне немного… новыми, – он чуть не сказал: «новомодными».

      – Да, но он говорил, что вы понимаете толк в красоте.

      Старый Джолион подумал: «Говорил он, как же!» Но ответил, подмигивая:

      – Ну что ж, он был прав, а то я бы не сидел здесь с вами.

      Очаровательна она, когда улыбается вот так, глазами.

      – Он говорил, что у вас сердце из тех, что никогда не старятся. Фил замечательно разбирался в людях.

      Старый Джолион не обманывался этой лестью, звучащей из прошлого, вызванной желанием СКАЧАТЬ