Зачем звезда герою. Приговорённый к подвигу. Николай Гайдук

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ Стародубцев отмахнулся. – Часовой нашёлся! – Не часовой, а часовщик.

      – Вот-вот. С такими медвежьими лапами только медвежатником работать.

      – Ну, а что? – развеселившись, подхватил Николик. – Это мысль. Я, правда, хотел пойти в десантники, но если батя наставляет на путь истинный.

      – Отставить! – нахмурился батя. – Шуток не понимаешь? А через несколько дней Стародубцев узнал, что Николик, проявляя недюжинное терпение и упорство, наладил-таки этого немецкого фазана. «Вот это часовой, так часовой! – Стародубцев был поражён. – Такими лапами только танки останавливать в бою, а он, гляди-ка, мастер. Как покойный папа Николай Чирихин».

      Прошло, наверное, месяца два после отъезда сына, когда Солдатеич опять вспомнил про часы, достал и огорчился: не идут, хоть выбрасывай или в музей отдавай – там такие штуки собирают.

      Ногтем постучав по циферблату и неоднократно встряхнув под ухом, Стародубцев решил пока часы не отдавать на свалку истории. Он всё думал, что вот-вот Николик на каникулы приедет погостить – пускай посмотрит; может, наладит.

      Странно было то, что Солдатеич – даже сам себе не признаваясь – любил эти немецкие часы. Хотя любил, быть может, не часы, а молодость, с этими часами связанную. Но как бы там ни было, а всё же любил. Видно, и в самом деле: от любви до ненависти – шаг. И тот же самый шаг в обратном направлении – от ненависти до любви. Такая вот мудрёная шагистика.

      Дожидаясь Николика и постепенно теряя надежду на скорую встречу, Стародубцев однажды подумал: «А часы поломались не зря!» Почему он так подумал? И что значит – не зря? На эти вопросы он бы не смог ответить вразумительно, однако сердцем чуял, что так оно и есть. Новое какое-то время подступало.

      «И что это за время? И с чем его едят? – пожимая плечами, сам себя выпытывал Степан Солдатеич. – Хрен его знает!»

2

      Раноутренней порою, на излёте погожего лета Стародубцев, уходя из дому, остановился на краю огорода и посмотрел на буйные заросли хрена – около прясла, где всегда было солнечно. «Хрен его знает? – с улыбкой подумал. – Может, и знает. Но молчит, партизан».

      Настроение было в то утро – Солдатеич запомнил – на редкость безоблачным, благостным. И погодка выдалась великолепная. Заканчивался август, пока ещё сухой, голубоглазый. Но скоро в полях и в лесах засентябрит. Серебротканым инеем вышитые утренники из туманов станут подходить под окна. Холодными огнями на ветрах гулко распожарятся деревья, травы. И ударит, может быть, последний гром – артиллерийское эхо колёсами раскатится на километры.

      И сердце опять беспричинно заболит, защемит, затревожится в преддверье Куликовской битвы – 8 сентября. Солдатеич сам не знал, что такое с ним приключается в эти дни и ночи. Он видел какие-то странные сны, посвящённые Мамаеву побоищу. Видел даже Дмитрия Донского и Сергия Радонежского. И совсем уже было невероятно то, что он видел себя самого – среди русского войска, сражавшегося с татарскими ордами.

СКАЧАТЬ