Слово и дело. Книга первая. Царица престрашного зраку. Том 2. Валентин Пикуль

Чтение книги онлайн.

      Проследовали они через плющильню. Мужики-бойцы давили проволоку. Глухо роптали водяные мельницы, вздымая наверх печатные «бабы». Потом «бабы» враз падали, чеканя деньги, и стены гудели. А мальчишки-ученики, словно котята лапками, быстро выбирали готовую деньгу (еще горячую). «Баба» ухала с высоты – почти по пальцам детей. Но – ловкие! – они убористо справлялись.

      – Забирай, – крикнул мастер, и мимо Либмана протянули ящики, полные новых серебристых рублевиков…

      Татищев ключами-пистолетами отворил замки на дверях потаенных. Открылась камора – полутемная. Под ногами фактора зачавкало что-то – грязь вроде? Но та грязь и слякоть текла из-под груды серебра, что лежало здесь, химически разлагаясь, словно труп.

      – Не такова ли участь всех князей земных? – изрек Татищев, подняв с полу черную несуразную глыбу. – Вот, сударь, и все, что осталось от князя Меншикова, и сим добром могу войти в кумпанство с особой некоей…

      Эта «некая особа» с утра была в настроении поссориться, а тут и фактор пришел. Поставил Лейба перед графом тарелку. В тарелке же – нечто страшное, бугреватое, словно гнилое мясо. И течет по столу слизь зловонная.

      – Что за мерзость ты притащил? – заорал Бирен на Лейбу.

      – Не мерзость, граф. Это серебро в сплаве с мышьяком, из коего всемогущий Меншиков монету свою чеканил…

      – Вор! – крикнул Бирен в досаде.

      Либман подумал: «Кто вор?.. Я? Татищев? Или сам граф?»

      – Меншиков и поплатится за воровство, – ответил Либман, заплетая слова в хитрую канву. – Но господин Татищев сие серебро шлет вам в презент… Каково? Может, сразу в окошко выкинем?

      Бирен осатанел от ярости: ему и… эту грязь?

      – Татищева давно надо судить, – сказал.

      – Он умный господин… За что судить? За ум?

      – Был бы человек, – ответил Бирен. – А вина за ним всегда сыщется. И замолчи про ум: что-то больно уж много развелось умников!

      Либман взял со стола тарелку с серебром.

      – И это… все? – спросил, прищурясь. – Не может быть, чтобы после князя Меншикова, такого богача, ничего не осталось!

      Лицо Бирена напряглось, челюсть дрогнула плотоядно:

      – Да… Ты прав: куда все делось после Меншикова?

      – В самом деле, – просветлел Либман, – разве мы не сможем узнать, где хранятся миллионы Меншикова?

      Татищева скоро притянули к суду, и он понял: мстят ему, что не поделился барышами с Биреном… Ушакова он спросил напрямки:

      – Невдомек мне, и тужуся – в чем вина моя?

      – Ах, Никитич, неужто сам своих вин не ведаешь?..

      К монетным делам уже подбирался Миних, жадный до всего на свете, и Василий Никитич махнул рукой, стал умолять Ушакова:

      – Да на што я вам? На што инквизиция? Коли неугоден стал, так, не мучая, сразу сошлите в Сибирь к делам горным…

      – Сибири тебе не миновать, – утешал его Ушаков. – Но погоди, не суетись. СКАЧАТЬ