дикой выходкой дочери, но, заморозив эмоции, она прежде всего попыталась разобраться в существе того, что случилось на самом деле. Единственное, чем она позволила себе оскорбить дочь – она поднялась к ней в дом вместе с шофером служебной мидовской «Волги», который нес зонт и коробку с тортом. В тот вечер мать была настолько объективна и чутка, что дуралей Жбанков ей в общем-то понравился. Он был стихийно неглуп и дал ясно понять, что хорошо сознает, в чьих руках сейчас его подлая жизнь. Хотя ситуация была еще та, – в тот день в гостях у Жбанкова были его дружки, шоферня спецмашин из совминовского гаража. Они тоже чуяли, почем лихо, и, не стесняясь, раболепствовали перед партийной матроной. Что ж, лакеи ей были не страшны, она следила круглыми рысьими глазами за каждым жестом и словом дочери. Лилит упивалась ее оцепенением, вела себя как бы униженно, корчила радушную хозяйку, сама ржавым ножом открывала консервы на кухне, сюсюкала над Аркадием, но сексот был чуток, как комар, и, скаля зубы, говорил матери, что Лилит категорически запретила ему заходить на кухню и помогать по хозяйству. Явление мамаши окончательно напугало Жбанкова: он был уверен, что она напрочь его проигнорирует, но сухим из воды ему не выйти. Дружки-сексоты тоже чувствовали его страшок и подсмеивались, гады, давили на акселератор со всей силой: чует кошка, чье мясо съела! Понаблюдав за Лилит и этим шкодливым бычком с коньячными глазами, мать убедилась, что дочь к нему равнодушна и перед ней итог какого-то личного поражения. Она была плохо информирована о тайнах московской планиды Лилит, но видела же, что месяц у Жбанкова – напоказ, понимала, что дочь стала женщиной, что таким репримандом ей надо унизить именно мать, отомстить за годы бессмысленной муштры, но отыскать причину причин не могла. Ее алмазная Лилит жила заурядной жизнью домохозяйки посреди мебели, купленной на зарплату… Помогла случайность: дурачась, дочь ляпнула, что тоже стала домохозяйкой. Тоже? Как кто? И только тут Лидия Яковлевна подумала о Филиппе и домработнице Пруссаковых – скандальный брак скрывали тщательно, но тщетно… Нащупав уязвимое место, мать, уже прощаясь в прихожей, сказала, что ей этот ублюдочный союз с шоферюгой кажется пародией на брак Билунова, что дочь всего лишь копирует чужое счастье. «Когда ты будешь жить своей жизнью?» – спросила она, поцеловав ее бледную щеку, и вышла все с тем же шофером, который нес дамский зонтик.
Реплика, плевком гюрзы, попала в самую точку: у Лилит потемнело в глазах. Она недооценила проницательность этой крупной холеной женщины с большим властным ртом жабы, глазами василиска и вислой жопой вместо грудей, которая была к тому же ее матерью. Вскипевшей кровью в лицо кинулась рысья рыжая шкура когтями разгадки. Бог мой! Вся ее крутая житуха с Аркадием – пародия на брак Билунова. Кому и что хотела она доказать, всего лишь жалко повторив жест Филиппа, выбрав спутника жизни из самых низов московского общества. Она всего лишь собезьянничала! Лилит навзничь лежала в постели, натянув простыню до самых глаз, и с нескрываемой злобой
СКАЧАТЬ
