Кому на Руси жить хорошо. Николай Алексеевич Некрасов

Чтение книги онлайн.

      Смертельно больной Некрасов, стремясь закрепить созревший в его воображении замысел финала, специально указывал, что финал этот сюжетно связан с главой «Последыш» и должен идти после нее. Что же касается подзаголовка «Крестьянки» «из третьей части», то, как справедливо полагает В. Г. Прокшин, «работа над эпопеей продолжалась, и порядок расположения частей Некрасов мог изменить, подобно тому как это сделал Лермонтов в окончательном варианте романа „Герой нашего времени“, не посчитавшись с последовательностью создания и публикаций вошедших в него частей». Такой же точки зрения, правда иначе аргументированной, придерживался другой авторитетный исследователь Некрасова – Б. Я. Бухштаб.

      После «Крестьянки» в поэме намечается очевидный поворот в направлении народных поисков. Внимание странников переключается от персональных «счастливцев» к народному миру в целом. На вопрос Власа в «Последыше»: «О чем же вы хлопочете?» – странники отвечают не привычной формулой спора, а совсем иной:

      Теперь у Некрасова предстанет в движении и развитии, в духовном становлении и росте не отдельная народная индивидуальность, а собирательный образ крестьянского мира.

      В «Последыше» мужики деревни Большие Вахлаки разыгрывают после реформы «камедь» подчинения выжившему из ума князю Утятину, соблазнившись посулами его наел едников-сыновей. Некрасов создает сатирический образ тех полукрепостнических отношений, которые установились между помещиками и крестьянами после реформы 1861 года, когда крестьяне на многие десятки лет остались в фактической зависимости от господ. В начале «Последыша» вновь звучит сквозная в эпопее тема народного богатырства:

      Так создается почти скульптурный памятник, олицетворяющий неистощимую силу и мощь крестьянского мира. Но в резком контрасте с этим мажорным вступлением оказывается поведение мужиков, играющих роль добровольных рабов перед напоминающим Лихо Одноглазое вымороченным князем Утятиным.

      Вначале эта «камедь», эта фальшивая игра в покорность вызывает улыбку читателя. Тут есть и артисты вроде мнимого бурмистра Клима Лавина, с каким-то упоением входящего в назначенную ему роль: