В координатах мифа. Антология

Чтение книги онлайн.

      Здесь вечером все друг к другу нежны

      И все друг другу нужны.

      Какие глаза у его жены

      Под пеплом чужой войны!

      Когда она просит пресветлый лик

      Вмешаться, рассеять ночь.

      то даже джонджоли и базилик

      стараются ей помочь.

      «Мы с морем похожи», – твердит она,

      Наверно, куда верней.

      Душа подымается как волна

      И соли не меньше в ней.

      Все, что уцелеет, зажму в горсти,

      Спасу для себя одной.

      Чтоб только дыханье перевести

      С грузинского на родной.

      Конечно, ни кукол уже, ни лошадок.

      Она их и в детстве любила не очень.

      Но запах мой дочери все еще сладок,

      Когда прибегает ко мне среди ночи.

      Пока я колдую над сахаром жженым,

      Над горькой микстурой, над складками платья,

      Она зарывается, как медвежонок,

      В мои не готовые к миру объятья.

      Я тоже недавно не знала, я тоже,

      Как в комнаты входит безумье украдкой,

      Как солнце касается высохшей кожи,

      Как память, стираясь, меняет повадку.

      Как память, стираясь, лишает покоя.

      Мы бродим по дому, друг друга теряя.

      И я говорю своей матери, кто я.

      «Мне хочется к маме», – она повторяет.

      К маме бы… она не узнаёт.

      А еще недавно узнавала.

      Пахнет морем – не наоборот —

      Йод на отвороте одеяла.

      К ней в палату приводили пса,

      Он смешно ей тыкался в колени.

      Бабушкина вера в чудеса

      Выцветает в третьем поколенье.

      Если эта степень пустоты

      Означает встреченную старость —

      У меня осталась только ты,

      И не говори, что не осталась.

      Когда мне было пятнадцать лет,

      Такой короткой казалась жизнь.

      Казалось, могут «оставить след»

      Ну, разве кетчуп и рыбий жир.

      А кто постарше – проеден ржой,

      И сорок с лишним – уже конец.

      И «в общем, близкий» всегда чужой.

      И «в общем, честный» всегда подлец.

      Когда мне было пятнадцать плюс,

      Я шла на казнь к девяти утра.

      Когда на мамино «я боюсь»

      Я отвечала: «а мне не стра…».

      Таким ужасным казался мне

      Мой бледный профиль, а также фас.

      И непонятно, по чьей вине

      Разрез японский еврейских глаз.

      На Дом печати цепляли флаг,

      По главной улице тек народ.

      Но запах «Явы» читался как

      Обетованье иных широт.

      Метель сжигала сухие лбы,

      И ветер горькие рты кривил,

      Но наш вокзал у базара был

      Обетованьем иной любви.

      И перемерзшие поезда —

      Обетованьем любви иной.

      И СКАЧАТЬ