мысли, и я потеряю равновесие, и, вероятно, свалюсь в какую-нибудь очередную яму. Словно в подтверждение этой догадки, я допустил в себе некий греховный помысел: стоило мне только немного изменить вектор своей мысли в сторону чувственного, и я тут же увидел, как та Сила, что меня несла, стала быстро превращаться во что-то враждебное, грубое, темное. Тело мое, прямо на моих глазах, стало обрастать какой-то отяжеляющей животной коркой: моя человеческая природа, стремившаяся к божественной, начала мутировать во что-то животное. Но, к счастью, я не испугался этой жуткой метаморфозы, и быстро выровнял свое сознание: снова ввел его в режим молитвы, повторяя те же самые скорбные слова: «О, Аллах, прости мою душу грешную, спаси, сохрани и помилуй…», – и мы понеслись дальше сквозь звездные просторы, пролетая мимо восхитительных ярчайших созвездий. Внутри себя я отметил, что это не то тварное небо, к которому приучен человеческий глаз, но небо духовное, небо сакральное, небо, знакомое лишь мистикам. Это небо, дорогу к которому сложно отыскать: оно отличается от обычного, знакомого людям, неба так же, как копия отличается от оригинала. Духовное тело мое неслось в этом ясном просторе звезд, овеваемое ласковыми потоками ветра: я чувствовал нежность Того, кто меня похитил из мира людей, – и я знал, что этот Некто меня любит. По пути (когда добрый Дух нес меня сквозь великолепие звездного простора), – нам пришлось совершить несколько стоянок. В суфийской философии есть такое понятие, как «макам» (стоянка), – термин этот имеет несколько смыслов, и один из них означает определенный духовный рубеж, место, где суфий (т.е. любящий Аллаха) может отдохнуть, прежде чем вновь продолжит свое духовное странничество. На моем пути к Каабе было несколько стоянок, и все они (как я об этом впоследствии догадался), – повторяли уровни и положения мусульманской молитвы (намаза). Сейчас поясню, что я имею в виду. Дух вносил меня в некие великолепные дворцы, ослеплявшие роскошью и красотой (каждый из этих дворцов, один великолепнее другого, как я сейчас понимаю, это и были «макамы»), – их было несколько, и в каждом из них я воздавал хвалу Аллаху. В первом я делал это стоя (так начинается намаз), во втором чуть склонившись (второе положение в намазе), и в последнем я был уже распластан по полу (я смотрел на дивные узоры на полу на таком близком расстоянии, что их вязь расплывалась в моих глазах), – я не смел оторвать от пола глаза, так велико было мое благоговение перед Всевышним. Меня словно придавило какой-то мощнейшей энергией, я думаю, что я и не смог бы приподняться, даже если бы и захотел. Так и молящийся мусульманин (совершая намаз) повторяет определенные движения, повергая себя ниц, – ведь Ислам и означает «покорность» перед Всевышним. Вспоминая об этом переживании, я вижу образы, открывшиеся тогда моему сознанию: фактически, все это воспоминание и есть некий образ, – но уже чувственный, он соткан из множества захватывающих драматических
СКАЧАТЬ
