жизни Моле или графа Парижского. «Вы знаете, – обратился Сван к дедушке, – то, что я собираюсь сказать вам, имеет гораздо больше отношения к заданному вами вопросу, чем кажется на первый взгляд, ибо многие стороны жизни с тех пор не так уж изменились. Перечитывая сегодня утром Сен-Симона, я нашел одно место, которое покажется вам занятным. Оно находится в томе, где герцог рассказывает о своем пребывании в Испании в качестве посла; этот том не из лучших, он содержит в себе просто дневник, но, во всяком случае, дневник, чудесно написанный, что выгодно отличает его от скучнейших газет, которые мы считаем себя обязанными читать ежедневно утром и вечером». – «Я не согласна с вами, бывают дни, когда чтение газет доставляет мне большое удовольствие…» – перебила его бабушка Флора, желая показать, что она прочла заметку Свана о Коро в «Фигаро». «Когда они сообщают об интересующих нас вещах или людях!» – поддала бабушка Селина. – «Я этого не отрицаю, – отвечал удивленный Сван. – Я лишь ставлю в упрек газетам то, что изо дня в день они привлекают наше внимание к вещам незначительным, тогда как мы читаем всего каких-нибудь три или четыре раза в жизни книги, в которых содержатся вещи существенные. Раз уж мы лихорадочно разрываем каждое утро бандероль газеты, то следовало бы изменить положение вещей и печатать в газете, ну, не знаю, скажем… “Мысли” Паскаля! – Он произнес это слово тоном иронически-торжественным, чтобы не произвести впечатления педанта. – И напротив, в томе с золотым обрезом, который мы раскрываем один раз в десять лет, – прибавил он, свидетельствуя то пренебрежительное отношение к светской жизни, которое напускают на себя некоторые светские люди, – нам следует читать о том, что королева эллинов отправилась в Канн или что принцесса Леонская дала костюмированный бал. Только при этих условиях будет соблюдено правильное соотношение». Но, досадуя на себя за то, что позволил себе, хоть и вскользь, затронуть серьезные темы: «Ну и разговорец мы затеяли, – сказал он иронически, – не знаю, с чего это мы забрались на эти вершины. – И обернувшись к дедушке: – Итак, Сен-Симон рассказывает, как Молеврье имел смелость подать руку его сыновьям. Вы знаете, тот самый Молеврье, о котором герцог говорит: “Никогда я не видел в этой неуклюжей бутылке ничего, кроме дурного настроения, грубости и глупости”». – «Неуклюжие они так или нет, но мне известны бутылки, наполненные совсем другим содержимым», – с живостью сказала Флора, считавшая своей обязанностью, в свою очередь, поблагодарить Свана, ибо вино «Асти» было преподнесено обеим сестрам. Селина расхохоталась. Опешивший Сван продолжал: «Не знаю, было ли это невежество или подвох, пишет Сен-Симон, но только он вздумал подать руку моим детям. Я вовремя заметил и успел помешать». Дедушка уже приходил в восторг по поводу «невежества или подвоха», но м-ль Селина, у которой фамилия Сен-Симон – писатель! – предотвратила полную анестезию слуховых способностей, уже негодовала: «Как? Вы восхищаетесь этим?
СКАЧАТЬ
