Жизнь на грешной земле (сборник). Анатолий Степанович Иванов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ локти в колени, лицо уронил в ладони, тяжко, с загнанным хрипом дышал. Агафонов не говорил теперь ни слова. Павел знал – он ждет ответа на свой последний вопрос.

      – А ты… ты вот простил бы ему, доведись это с тобой? Ты не отомстил бы?

      – Я? Простить – не знаю, не простил бы, кажется. А мстить, мараться об него – побрезговал бы. Себе дороже.

      – А я себя дорого теперь не ценю! – со злостью выкрикнул Демидов.

      Они помолчали, будто каждый размышлял про себя, что же им делать, как разойтись? Наконец Демидов произнес с трудом, не глядя на Агафонова:

      – И дети у них… у Макшеевых, имеются?

      – Двое, кажется, сын и дочь.

      Демидов еще посидел немного и, гремя стулом, тяжело, неуклюже поднялся:

      – Ладно… Не встреть я тебя… такого, – кроваво отомстил бы ему. Теперь – не трону. Действием – не трону. А простить, как и ты вот говоришь, – не смогу. Это уж как хочешь.

      – Как понять – «действием не трону»?

      – Неужели не понятно?

      – Чем же тронешь?

      – Не знаю. Ничего не знаю. Позвони в лесничество.

      Попрощавшись, пошел из кабинета, но вдруг остановился, проговорил:

      – Это вот, про стих – хорошо ты. Солнышко светит всем – и зрячим и слепым. Ведь просто, а верно.

      – Правильно, Демидов! – обрадованно, с облегчением, как показалось Павлу, произнес Агафонов.

      – И еще, должно быть, ты верно сказал: это для меня задача – обнаружить в себе человека. Тут ты корень какой-то глубокий задел.

      – Не задача, а ползадачи уже, – улыбнулся Агафонов.

      – Нет, обманываешься, – упрямо повторил Демидов. – Что ум рассудит, то еще сердце пронять должно. А это – задача.

      6

      …И стал работать Демидов лесником близ Колмогорова.

      Прав оказался толстый Агафонов. Вечный шум леса, птичьи звоны, говор таежных речушек действовали успокаивающе, душа Демидова отходила. Прав он был, что и людей в лесу много: охотники, рыбаки, ягодницы, грибники… Не было и дня, чтобы он не встретился с кем-то из людей, со многими подружился даже. Таким указывал лучшие ягодные, рыбные и грибные места.

      С удивлением он обнаружил, что люди как-то быстро располагались к нему, молодые звали дядя Паша, а кто постарше – Павлом Григорьевичем. И он заметил еще – почему-то всегда доверчиво относились к нему бабы-ягодницы, без опаски шли за ним в самые глухие места, какие бы он ни указывал. Видно, молва шла о нем хорошая, добрая. И то сказать – ни разу ни одним словом, ни намеком не обидел он ни одну женщину.

      Не удержался он лишь однажды, когда незнакомая колмогоровская – видно, из приезжих – бабенка Настасья откровенно упрашивающим взглядом заставила его присесть с ней на ласковую, травянистую полянку. Было ей лет под сорок, крепкая и чистая, она и потом прибегала к нему в лес, приходила, таясь и краснея, в его сторожку, ночевала иногда. Она, овдовевшая еще в сорок четвертом, согрела его щедрым женским теплом, пробудила в нем что-то неприятное, тоскующее.

СКАЧАТЬ