Диссиденты. Глеб Морев

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ до вечера занимал одну из будок и делал вид, что звонит по телефону. Представьте себе, как его ненавидели все жильцы!

      Ну и поэтому я довольно легко, когда мне понадобилось, от слежки ушел. Мне кто-то сказал, что в Боровске на рынке висит объявление о продаже дома, я туда приехал, обманув слежку, пришел в этот дом… Ну, и там было несколько, в общем, удачных совпадений. С одной стороны, этот дом был оценен несколько дороже, чем продавались дома вокруг, поэтому его уже довольно давно не могли продать. С другой, родственник покойной владелицы дома, ее племянник, был заместителем начальника милиции в Боровске. Он видел мою справку об освобождении, в которой еще и была ошибка – вместо статьи 190-прим. и штампа «Подлежит документированию по месту прописки» (то есть надзору) стояла статья 191-я, а это «Нанесение телесных повреждений работнику милиции» (смеется). И он, здоровенный такой майор, посмотрел на меня после голодовок, когда я едва ходил вообще, и спросил с нескрываемым удивлением: «Ну что вы могли сделать работнику милиции?» А я ему честно сказал: «Да нет, это ошибка, на самом деле тут должно быть 190-прим.», то есть политическая статья. Он все понимал, но тем не менее, желая помочь родственникам, тут же поставил мне в паспорт штамп о прописке в этом доме. Дальше со мной уже районное КГБ боролось полгода… Я никак не мог оформить документы на дом. Нотариус мне не оформляла документы, какие-то люди приходили и предлагали хозяевам теперь гигантские деньги за дом, но у меня уже был паспорт с пропиской в нем, и поэтому я имел первоочередное право на его покупку. Этим пришлось заниматься, по-моему, [адвокату Софье] Каллистратовой, то есть только через суд мне удалось этот дом купить.

      – А экономическая сторона дела? На какие деньги вы его покупали?

      – Понимаете, я существенно отличаюсь от всех остальных людей в диссидентском мире. У нас в семье всегда были большие коллекции живописи и археологии. Я вырос с ними, но понимал (и когда меня сманивали еще до суда), что есть вещи важнее в жизни, чем коллекции, а в этом положении я без труда что-то мог продать, что спокойно и сделал. Это не было обязательным, потому что покупали вот так, вынужденно, как и я, дома довольно многие, вернувшись из лагерей и тюрем. Обычно на это собирали деньги.

      – Насколько эффективной была работа солженицынского Фонда помощи политзаключенным?

      – Фонд не финансировал покупку домов, насколько я помню. Я, по крайней мере, не знаю об этом. Может быть, частично только помогал. А просто пускалась шапка по кругу, деньги собирались, так же как собиралась и мебель. У меня, скажем, был письменный стол Володи Тольца, которого тогда как раз выпустили из Советского Союза. Собственно говоря, его вынужденный отъезд и создал довольно сложную проблему для правозащитного движения. Потому что, когда я то ли еще искал дом, то ли уже нашел, но все же приехал к Ларе и Толе Марченко в Карабаново, со мной вместе оттуда уезжали Таня Трусова и Федя Кизелов, которые мне сказали: «Бюллетень В» придется закрывать, а это последнее, что СКАЧАТЬ