Вечерник. Владислав Дорофеев

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ мыслях подсолнухи никогда не кончаются, всегда по полю подсолнухов справа от дороги, всегда дети бегут, неустанно раздвигая подсолнухи желтые.

      Может быть надо остановить мысль.

      Мысль можно.

      Красоту нет.

      Произошедшая красота бесконечна.

      Перед тем как мне уснуть, я вспомню поле подсолнухов, и побегу за детьми, догоню; и дальше мы побежим вместе, расталкивая мясистые толстые стебли подсолнухов.

      Вместе.

      Дальше.

      Навсегда.

Образ любви

      Я стою на коленях перед мощами Серафима Саровского/Сергия Радонежского/Сергия и Германа Валаамских/Саввы Сторожевского/Зосимы, Савватия и Германа Соловецких/Святителя Пантелеймона/Иоанна Крестителя/Апостола Луки/Апостола Марка/Апостола Матфея/Иоанна Богослова/Николая Чудотворца/ Андрея Боголюбского/Александра Невского/Амвросия Оптинского/Иоанна Кронштадского, и перед прядью волос Иисуса Христа, и его плащаницей, и копьем сотника, и перед поясом Марии Богородицы, и перед Крестом Распятия, и дубом Мамрийским, под которым сидели Трое.

      И я обливаюсь слезами любви и восхищения.

      Искренние слезы льются, как из двух источников, по щекам, в рот, по скулам и подбородку – живые, чистые слезы раскаяния и восторга, благодарности и трепета.

      Теперь навсегда слезы запечатлены в сердце.

      Вновь и вновь я обливаюсь слезами в мыслях, и припадаю на грудь Бога, и прошу о милости и любви.

Образ сказки

      В осеннем кружим мы лесу.

      Дорога между елок завела нас далеко от камушка Серафима.

      Мы заехали в тьму-таракань.

      Лишь шелест комаров нарушает лесную благодать.

      Тепло.

      Бродим мы по кромке ночи, бродим в страхе и одни.

      Все покойно и порочно.

      Демон крутит нас внутри.

      Бездна в поле и в лесу, бездна в сердце и в стогу, на поляне впереди, между елок позади.

      Страшно очень, между прочим.

      Страшно так, что слова нет.

      Страшно сверху, страшно снизу, страшно всюду, где нас ждут.

      Чу!

      Монашеское кладбище в тяжелой чаще: елки и кресты, могилы и цветы.

      Нам туда.

      Поедем ходко, чтоб успеть нам до зари.

      Едем-едем; на пути, видим, бабушка грустит – села старая на пень, и болтает дребедень; слово за слово, и вот – бабка скачет как фагот, между елок, по траве, по дороге – вся в говне; то не бабка, а лесной, гадкий дух, по сути злой.

      Едем дальше, наконец, видим камушка хребет, – край чего-то неземного, память батюшки лесного; он колол тот камень словом, он молился здесь весною, он – могучий Серафим и саровский гражданин.

      Скрип в лесу раздался свыше, иглы хвойные звенят и о чем-то голосят.

      В круг застенчивой молитвы вышел батюшка из битвы: глаз – как раненная птица, горло – как расстроенный СКАЧАТЬ