В тупике. Викентий Вересаев

Чтение книги онлайн.

      Остро вспыхивали брильянты в серьгах Аси. И была дурманящая, сладострастно-ластящаяся красота в ее песнях. И только мешал шум стекольщика и его чахоточный, как будто намеренно-громкий кашель.

      И сверкало солнце. И мягко качались за окнами малахитово-зеленые волны. На Катю музыка всегда действовала странно: охватывало сладкое, безвольное безумие, и душа опьяненно качалась на колдовских волнах, без сил и без желания бороться с ними.

      Подошел Дмитрий. От него слегка пахло дорогим коньяком. Он сказал извиняющимся голосом:

      – Пять минут еще посидим и уйдем. Знаешь, после бивачной жизни так приятна эта чистота, блеск, эти оживленные лица…

      Старик Агапов тоже подошел.

      – Странно, знаете, слушать… Девочка, с ее чистой душой, совсем сама не понимает, что поет. Вон, послушайте-ка!

      Гребенкин прервал пение намеренно-громким, ни с чем не считающимся голосом:

      – Хозяин, эти стекла коротки, – наставить кусок, или есть у вас стекла побольше?

      Агапов, мягко улыбаясь, подошел к нему.

      – Нет, побольше нету. Уж наставьте, ничего не поделаешь.

      Потом, как-то странно нараспев, читал стихи Борис, племянник Мириманова. И стихи все были такие же, говорившие о легком, бездумном веселье, праздной и богатой жизни, утонченно-сладострастном соприкосновении мужчин и женщин.

      Голос красиво и гибко пел, и баюкал на мелодических стихах. Катя вдруг отдала себе отчет, почему у этого Бориса глаза так странно-красивы и томны: они были искусно подведены снизу тонкою черною черточкой.

      Катя с Дмитрием уходили. Барышни убеждали его отложить отъезд до завтра.

      – Нынче именины Гуриенко-Домашевской, вечером все будут у нее. Она будет играть; Белозеров, наверно, придет, будет петь.

      – Нельзя. Сегодня вечером должен быть в полку.

      Они вышли. Катя жадно дышала морским ветром, с души смывалась колдовская красота баюкающей музыки. Она вздрагивала плечами и повторяла:

      – Какая гадость! Какая гадость!

      Дмитрий удивленно спросил:

      – Что гадость?

      – Все! Все! Почему гниль может быть такой красивой и душистой? Как будто парфюмерный магазин, где все дорогие духи разбились и пролились, и кружится голова, и не СКАЧАТЬ