Спят усталые игрушки. Дарья Донцова

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ знаю, его отец тоже. Прабабка ходила мыть полы к местному священнику. Добрый батюшка держал служанку исключительно из христианского милосердия, потому что женщина приплеталась на работу покачиваясь и частенько заваливалась на кухне спать, оглашая тихий дом церковнослужителя густым пьяным храпом. Не отставал от нее и муж. Впрочем, даже есть пословица – «пьет, как сапожник», да и выражение «напиться в стельку» – тоже о представителях данной славной профессии, и прадедушка оправдывал репутацию на все сто. Трезвым его не видели никогда.

      Надо же было случиться, что в такой семье родился удивительно тихий, послушный и талантливый сын. Однажды священник с изумлением отметил, что мальчик в пять лет бегло читает и умеет совершать простые арифметические действия. Батюшка пригрел ребенка, а когда запойные родители скончались, усыновил сироту, выучил и даже добился для него стипендии в университете.

      Перед смертью священник велел моему будущему деду поклясться на Библии.

      – Вот, – проговорил он, протягивая книгу, – обещай, что никогда в жизни не прикоснешься к зелью.

      Дедушка, тогда еще студент, никогда не нарушал своей клятвы. Только потом выяснилось, что батюшка волновался зря. У деда оказалась аллергия на алкоголь. Он не то что пить, даже нюхать ничего спиртосодержащего не пытался. Всякие лекарственные настойки, валокордин, корвалол моментально вызывали реакцию отторжения. Моя мать не могла, говорят, даже принять стаканчик пива. Я моментально падаю, проглотив чайную ложку коньяка, правда, могу выпить чуть-чуть вина или ликера.

      Один специалист-генетик объяснил нам, что людей, чьи предки были алкоголиками, как правило, поджидают два пути: либо они тоже спиваются, либо совершенно не переносят горячительного. Что-то он еще говорил о ферментах, особенностях желудочно-кишечного тракта, но я не поняла. Уловила только суть – я из тех, кто пить не может.

      В молодости из-за этой моей особенности возникало много проблем. Веселых студенческих сборищ, где бидонами выпивались сомнительные напитки «Солнцедар» и «Горный дубняк», я избегала, как чумы, прикидываясь примерной маменькиной дочкой. Сложнее пришлось на работе.

      В нашем заштатном институте после каждого заседания кафедры устраивалось застолье. Стоило мне в первый день прийти на службу, как коллектив радостно загудел. Я купила несколько бутылок «Московской» и килограмм вареной колбасы. Сели, налили, опрокинули… Потом главный алконавт, профессор Радько, грозно спросил, указуя перстом на мою полную рюмку:

      – Почему не трогаем?

      – Не употребляю, – категорично заявила я.

      Повисло тягостное молчание. Шел 1980 год. И у всех в голове возникло только одно предположение: на работу прислали стукачку. Сейчас дождется, пока все напьются, расслабятся, разболтаются, а потом побежит куда надо докладывать, кто какие анекдоты травил…

      Глядя в изменившиеся лица коллег, я безнадежно сказала:

      – Ладно, эту рюмку выпью, только домой потом отвезите.

СКАЧАТЬ