Сахалин. Влас Дорошевич

Чтение книги онлайн.

      Это слободки поселенцев.

      В общем, во всем этом нет ничего ни страшного, ни мрачного.

      И вы готовы прийти в восторг от «благоустройства», проезжая главной улицей Корсаковска, готовы улыбнуться, сказать:

      – Да все это очень, очень, как нельзя более мило…

      Но подождите!

      Сахалин – это болото, сверху покрытое изумрудной, сверкающей травой.

      Кажется, чудный лужок, а ступили – и провалились в глубокую, засасывающую, липкую, холодную трясину.

      Не успело с ваших уст сорваться «мило», как из-за угла зазвенели кандалы.

      Впрягшись в телегу, ухватившись за оглобли, каторжные везут навоз.

      И что за удручающее впечатление производят эти люди, исполняющие лошадиную работу.

      Ваш путь идет мимо тюрьмы – из-за решеток глядят темные, грязные окна.

      Впереди – лазарет, и как раз против его окон – покойницкая.

      Лазарет

      Затем, в Александровске, в Рыковском я видел вполне благоустроенные больницы для каторжан; но что за ужасный уголок, что за «злая яма» дантовского ада – эта больница в Корсаковском посту.

      Я знаю все сахалинские тюрьмы. Но самая мрачная из них – Корсаковский лазарет.

      Чесоточный, больной заразительной болезнью, которую неприятно называть, и хирургический больной лежат рядом.

      Около них бродит душевнобольной киргиз Наур-Сали.

      Как и у большинства сахалинских душевнобольных, помешательство выражается у него в мании величия.

      Это протест духа. Это благодеяние болезни.

      Всего лишенные, бесправные, нищие, они воображают себя правителями природы, несметными богачами – в крайнем случае хоть смотрителями или надзирателями.

      Киргиз Наур-Сали принадлежит к несметным богачам.

      У него неисчислимые стада овец и верблюдов. Он получает несметные доходы… Но он окружен врагами.

      Тяжелая, угнетающая сахалинская обстановка часто развивает манию преследования.

      Временами Наур-Сали кажется, что на его стада нападают стаи волков, что в степном ковыле подползают хищники. Что стада разбегаются. Что он близок к разорению. Тогда ужас отражается на перекошенном и беспрестанно дергающемся лице Наур-Сали (он эпилептик и страдает Виттовым плясом), он мечется из стороны в сторону, с криком бегает по палатам, залезает под кровати больных, сдергивает с них одеяла – ищет своих овец. И я прошу вас представить положение больного с переломленной, положенной в лубки ногой, когда сумасшедший Наур-Сали с воем сдергивает с него одеяло.

      – Почему же их не разместят?

      – Да куда же я их дену?! – с отчаянием восклицает молодой симпатичный лазаретный врач господин Кириллов.

      В лазарете тесно, в лазарете душно.

      За неимением места в палатах больные лежат в коридорах. «Приемный покой» для амбулаторных больных импровизируется каждое утро. В коридоре, около входной двери, ставится ширма, чтобы СКАЧАТЬ