Дело пернатых. Пессимистическая комедия. Геннадий Пименов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ мужу, отпрыску именитых юристов, зятю знаменитого ученого – под сорок лет. Но резонный вопрос: откуда у знаменитого лирика такое желание погреться у революционных пожаров и поблудить на крови? – остается пока без ответа. Быть может, это известное стремление поспешить на выучку к власти, чтобы затем не пропустить «раздел пирога»? Любопытно, что всего через три года в январе 1921 Блок намечал: «Научиться читать „Двенадцать“. Стать поэтом-куплетистом. Можно деньги и ордера иметь всегда… (Выд. – Г. П.)». Итак, много толковых голов пытались убедить в невинности, непогрешимости Блока, обманувшегося в революции, а тут сквозь иронию светится такой деловой и трезвый расчет!..

      Однако иные просвещенные людоведы до сих пор полагают, что «это не отказ от революции, а осознание ее недостаточности, ее конца, утраты того „музыкального напора“, что в страшную зиму 1918 года единил поэта и восставшую массу, сулил „новую жизнь“». Мало того: поздняя поэзия Блока, его стихи и речи о «тайной свободе» и убившем Пушкина «отсутствии воздуха» были не покаянием за кощунственную поэму, а ее продолжением. Блок до конца был уверен, что «лжет белый день!», что счастье не за горами: «Что за пламенные дали/ Открывала нам река!/ Но не эти дни мы звали,/ А грядущие века. // Пропускали дней гнетущих,/ Кратковременный обман,/ Прозревали дней грядущих/ Сине-розовый туман»…

      Но свидетели утверждают, что в конце жизни начинается медленное восстание Блока, его духовное воскресение: «из глубины своего падения он, поднимаясь, достиг даже той высоты, которой не достигали, может быть, и не падавшие, оставшиеся твердыми и зрячими»… В конце концов Блок отрекается от своей поэмы «Двенадцать», которую возненавидел, и не терпел, когда о ней упоминали при нем. Видимо, это также свидетельство ошибочности воззрений нашего вездесущего Е.Е., утверждавшего, что обыватель не понял христианского смысла поэмы: согласитесь, трудно понять и уверовать в то, чего нет… И скорее наоборот: сатанинский смысл «Двенадцати» привел поэта к логическому концу…

      Гиппиус пишет, что «Страданьем великим и смертью он искупил не только всякую вольную и невольную вину, но, может быть, отчасти позор и грехи России»… Но в этом порыве чуткого женского сердца ощущается полемический перебор: вину Блока перед собственной совестью и Россией не умаслить тяготами его последних полунищенских и болезненных лет. В воспоминаниях о раскаявшемся поэте верно одно: поэму, принесшую ему славу и известность в Советах, он впоследствии не терпел, хотя выступлений и публики не чурался. Вот свидетельство В. Ходасевича:

      «Во втором отделении, после антракта вышел Блок. Спокойный и бледный, остановился посреди сцены и стал читать, по обыкновению пряча в карман то одну, то другую руку. Он прочитал лишь несколько стихотворений – с проникновенной простотой и глубокой серьезностью, о которой лучше всего сказать словом Пушкина: «с важностью». Слова он произносил очень медленно, связывая их едва уловимым напевом, внятным, быть СКАЧАТЬ