Охотники на троллей. Гильермо дель Торо

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ вместе с мячом, проводя его за спиной и между ног. Парень был в своей стихии. Окажись здесь баскетбольное кольцо, он бы забросил мяч туда.

3

      Но все же нам удалось легко отделаться. Мы оба прошли через остроумную процедуру под названием «Уплотнение мусора», когда засовывают в шкафчик, слишком маленький для того, чтобы вместить подростка, и несколько раз стукают дверью, пока ты все же каким-то образом туда не влезешь. Это причиняет больше боли, чем кажется. Крючки для одежды впиваются в голову, острые углы оставляют синяки на плечах, а если тебе хватает глупости сопротивляться хлопающей двери, то можно и палец сломать. Я видел такое.

      К счастью, меня уплотняли достаточно часто, и я научился открывать шкафчики изнутри. Я расслабился, пока стук мяча не затих, и освободился. Таб хныкал в соседнем шкафчике, и нельзя сказать, что я его осуждал. Он был крупным, и в соответствии с законами физики его не так-то просто было оттуда извлечь. Сначала я велел ему слегка стукнуть по замку. Потом чуть подождал, потому что сквозь отверстия в шкафчике несся сплошной поток ругательств. Прозвенел звонок. Я вздохнул. Теперь мы еще и опоздаем.

      Десять минут спустя мы приходили в себя в мужском туалете. Ни один из нас не собирался опаздывать на урок, да еще и войти с окровавленными губами и локтями. Поэтому мы тщательно промыли раны холодной водой и залепили их кусочками колючих полотенец из коричневой бумаги.

      – Эти полотенца годятся только для скота, – сказал Таб. Он нырнул в кабинку и вернулся со скомканной в кулаке туалетной бумагой. Таб приложил бумагу к ободранному локтю. – Ну вот, теперь я получил должный уход. Это что, санаторий? Мы в санатории? Где делают пилинг с солью? А эротический массаж горячими камнями? Дживс, каков наш распорядок?

      Я выдавил улыбку и тут же поморщился. На скуле виднелся синяк. Я перебрал способы скрыть его от папы. Солнечные очки не по размеру? Лихо повязанный шарф? Замысловатый грим? Когда моей безопасности что-то угрожает, папа ведет себя нерационально.

      Таб наклонился к зеркалу и нахмурился. Хотел бы я сказать, как он красив внутренне, потому что в таком случае при виде внутренностей Таба хирурги попадали бы в обморок. Человек сообразительный назвал бы Тобиаса Дершовица пухленьким, а дипломатичный – здоровяком. На самом же деле он был жирным, и с этого его проблемы только начинались. Его волосы походили на густую рыжую отбившуюся от рук живую изгородь. Лицо усеивали веснушки, которые придавали ему сходство с переросшим грудничком. А в довершение всего – брекеты – чудеса современных пыток: каждый зуб пересекала стальная проволока с десятком серебристых креплений. Когда Таб говорил, скобки щелкали так, что казалось, полетят искры. Но, по крайней мере, он был высоким, чего не скажешь обо мне. Он стоял перед зеркалом, прямой как столб, словно поправлял военную форму, а потом оглядел туалет, чтобы убедиться, что мы одни.

      – Вот, гляди, – он сунул руку под рубашку и достал из-под мышки самую потную в мире пятидолларовую купюру. Он протянул ее так, будто я собирался ее приласкать. – У меня была с собой пятерка! СКАЧАТЬ