Девять жизней. Гумер Исламович Каримов

Чтение книги онлайн.

      Оза смутился, покраснел и стал извиняться за неубранную комнату.

      – Можно посмотреть ваши картины? – попросила она. – Знаете, я впервые в жизни вижу живого художника.

      Оза окончательно потерялся, лихорадочно стал протирать стекла очков.

      – Да мне не жалко, – пробормотал он наконец, явно польщенный. – Только ничего интересного, уверяю вас.

      Люся, милая девушка с томными глазами с роскошной косой. Она приходила к Герману на свидание со своей подружкой – маленькой серой мышкой… И они втроем ходили в кино на дневные сеансы и ели мороженое. Так продолжалось довольно долго. Что-то гнетуще неловкое было в их отношениях. Конечно, они нравились друг другу, но робели и словно чего-то страшились. Но однажды в темном кинозале Герман поцеловал Люсю. Ты отшатнулась от неожиданности, но потом вдруг схватила его руку и сжала ее. Потом нежно поцеловала его. Они вышли из кинотеатра смущенные и растерянные, но уже другие. И в следующий раз Люся пришла на свидание без подруги…

      Телефон, что дали в «Горсправке», долго не отвечал. Герман уже хотел повесить трубку, когда знакомый голос ответил: «Слушаю».

      – Люся? – выдохнул Герман, потом сбитый с толку, попросил к аппарату Озу.

      – А кто его спрашивает? – после долгого молчания неуверенно спросила она.

      – Его друг.

      – Герман, это ты? – вновь спросила она изменившимся голосом.

      – Здравствуй, Люся.

      На другом конце провода замолчали. Он вдруг понял: она плачет.

      – Где Оза? У меня скоро самолет.

      – Он умер. Ты должен приехать. Запиши адрес.

      Она ждала у подъезда. Долго и сосредоточенно разглядывала Германа…

      – Входи.

      Он ходил по мастерской Озы, подолгу останавливался возле некоторых работ и слушал Люсю.

      – Позавчера сорок дней было, как умерла его мать. Помнишь ее? Тихая была старушка.

      Помнил ли он тетю Олю? В его воображении возник образ немногословной, незаметной, рано состарившейся женщины, работавшей в больнице санитаркой. Она вспомнилась ему в платке, в темных одеждах, идущей в церковь. Муж – пьяница, сын – инвалид. Пожизненная материнская каторга.

      – Умерла, как и жила, незаметно. Одна жила. Не соглашалась к нам переезжать. Помешать боялась. Все в церковь ходила, молилась за нас.

      Герман стоял перед портретом его матери. Почти фотографическое сходство. Но все же не она. В жизни она была не такой торжественной, даже напыщенной.

      – Это не она, – наконец произнес Герман.

      Люся не ответила. Будто не расслышала.

      – Оза в последние годы много пил. Это его и погубило.

      Он переходил от полотна к полотну, и с каждой следующей картиной во мне росло болезненное чувство неловкости. Будто ему приходилось быть невольным свидетелем чьей-то бестактности или глупости. С растущим раздражением он отчетливо сознавал никчемность СКАЧАТЬ