Девять жизней. Гумер Исламович Каримов

Чтение книги онлайн.

      Держа под мышкой завернутые в газету рисунки, Герман вошел в художественную школу. Когда он разложил рисунки перед преподавателем – молодой женщиной, та задумчиво сказала:

      – Глаз есть, но пропорции, линии… – Она поморщилась, покачала головой.

      – Хочешь учиться?

      – Это не мои рисунки.

      Герман сбивчиво рассказал о своем друге.

      – Мы должны получить согласие его родителей. – Преподавательница взяла лист бумаги и что-то написала. – Отдашь эту записку его маме.

      Оза встретил Германа своей обычной тихой улыбкой. В руках у него была книга, которую тот ему оставил: «Луна и грош» Сомерсета Моэма.

      – Ты правду сказал, что у меня есть талант?

      – Это не я сказал.

      – А кто?

      – Одна художница. Она сказала, что у тебя есть глаз.

      – Как это – глаз? – засмеялся Оза.

      – Глаз художника. Тебе надо учиться…

      Он вышел из салона и увидел свой родной город таким, каким знал прежде. «Я должен его увидеть».

      …С того дня для Озы началась новая жизнь. И дело не только в том, что рисование стало целью и смыслом его жизни. Просто оно раскрыло перед ним дверь в жизнь, раздвинув тесные стены комнаты. Оза жадно учился, много читал, часто бывал на улице теперь с неизменным мольбертом и альбомом. Отныне не Герман Озу, а Оза Германа увлекал собственной жаждой познания. Он буквально проглатывал все приносимые ему книги и требовал новых.

      – Ты прочел «Братьев Карамазовых»? – начинал он, к примеру, когда приятель не спеша катил его по парку на коляске.

      – Угу.

      – А «Записки из мертвого дома»?

      – Угу.

      – Что ты все «угу» да «угу», – сердился Оза. – Больше сказать нечего? Ты любишь Достоевского?

      – Разве его можно любить? Пушкина можно, Тютчева… А Достоевского?!

      – Как он людей знал! Не могу его спокойно читать. За человека обидно, сил нет! Тебе не хотелось отшвырнуть книгу?

      – Но он же буржуазное общество описывает. Прогнившее.

      – Ты прямо как по учебнику шпаришь, – засмеялся Оза. – Прогнившее… Неужели думаешь, что Достоевский это сознавал? Вот у Бунина, слушай, что сказано. – Оза открывает книгу, находит нужное место, читает: – «Я, как сыщик, преследовал то одного, то другого прохожего, глядя на его спину, на его калоши, стараясь что-то понять в нем, войти в него… Писать! Вот о крышах, о калошах, о спинах надо писать, а вовсе не затем, чтобы «бороться с произволом и насилием, защищать угнетенных и обездоленных, давать яркие типы, рисовать широкие картины общественности, современности, ее настроений и течений». – Верно сказано! – жарко шепчет Оза, закрывая книгу. – Спины, калоши… Вот что надо. И в живописи тоже.

      Друзья молчат некоторое время.

      – Почему Бунин на Родину СКАЧАТЬ