Забытые стихи. Михаил Гарцев

Чтение книги онлайн.

      Я тихая, скованная,

      провинциальная.

      В любви измордованная

      и злыми начальниками.

      Он сладко поет,

      талантливый, кажется.

      Не курит, не пьет

      и к бабам не вяжется.

      Скажи мне, Господь, эту тайну тая:

      почему я?

      Она молодая красавица,

      умная.

      Ей под ноги стелится

      жизнь наша нудная.

      На морде мне выбито:

      лимон ты стал выжитый.

      И все мое – выпито,

      и все мое – выжрано.

      Открой мне загадку, родная моя:

      почему я?

      Народ наш в ясный день иль грозы —

      при буйстве красок и стихий —

      читать предпочитает прозу,

      но если пишет, то стихи.

      Страшит рутины слов громада,

      дар устремляется в миры

      поэзии, где есть порядок

      и четкость в правилах игры.

      Где точно по лекалам кройка.

      Народ мотал себе на ус,

      и рифмовал довольно бойко,

      изрядный проявляя вкус.

      Но среди этого народа

      есть удивительный народ.

      Его особая порода

      не блещет средь других пород.

      Им часто сыплют соль на раны,

      их гонят в бога-душу-мать,

      им вслед кричат: «Вы графоманы!»

      Они не устают писать.

      Да, это мы. Какой печальный

      и замечательный удел.

      Итог судьбы многострадальной:

      никто в быту не преуспел.

      Зато какое наважденье,

      какой чарующий восторг,

      когда тебя в твой день рожденья

      целует Сам Маэстро Бог.

      А от успешного поэта

      мы отличаемся одним:

      зовет нас в путь не звон монеты,

      к нам прилетает Серафим.

      И говорим без всякой позы

      и без словесной шелухи,

      нет, мы не презираем прозу,

      но жизни смысл один – стихи.

      И не словесные массивы

      вселяют в нас священный страх.

      Иные видятся мотивы

      нам в заштампованных словах.

      Смотрите, их поток тягучий

      для прозы только матерьял.

      Идеи – цели нету круче.

      Вновь всюду «измы» правят бал.

      Тут драматурги, беллетристы —

      густой, тягучий слов массив —

      историки да эссеисты,

      и прочий разный нарратив.

      И прозу в хаосе полнейшем,

      где тишь да гладь и благодать,

      письмом решили мы в дальнейшем

      горизонтальным называть.

      Поток идей – идей глобальных.

      В нем мысль и чувство, стать и прыть,

      но где письмом горизонтальным