Конь Рыжий. Алексей Черкасов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ разуметь то, что свершилось на глазах людей? – размышлял старик. – Была праведница – и нету. Ни хладного тела утопшей, ни свечечки в скрещенных на груди руках. Утопла. А можно ли утопленницу почитать яко праведницу? А кто зрил, что Лизаветушка сама собой утопла? Разве нечистая сила не оборачивается ветром, водою, огнем летучим и даже петухом кукарекующим? Истинно так. Праведница, должно, не успела сотворить молитву, как нечистый погубил ее. За что? Да чтоб порушить веру праведников. Старик Юсков с нечистым знался, паскудную веру правил, а Лизаветушка кинулась спасать его. Вот и сгила. Полынья ли то?»

      – Али не зрите, праведники, котел Сатаны? – показал старик на полынью. – Тут он, котел, зрите! Ярится нечистая сила, злорадствует. Пенные губы вскидывает. К погибели то, грю. Али не ведаете: где лежит ваш меч, а где пух летит? И где ваш меч, вопрошаю? Где ваши ружья? Много ли припасли ружей и провианту, чтоб на нечистых ревкомовцев с огнем кинуться?

      Единоверцы пыхтят. Нет у них ни мечей, ни ружей.

      – Али не сказывал: близится день сражения? Рушить надо безбожников. Подчистую рубить. Глите: котел Сатаны кипит! Али ждете, когда ревкомовцы повергнут всех в котел? Чаво ждете? Сказываю: нынешнюю неделю подымемся. Ружья припасите, топоры, железные вилы. Старые и малые – все соберутся в одно войско, и святой Ананий будет с нами, яко спаситель. Огнь будет, огнь! И будет нам спасение, и крепость веры утвердится от века в век. Аминь.

      – Аминь! – подхватили единоверцы.

      – А хто из слабых сил скажет про слово Божье ревкомовцам, – пугал старик, – тому смерть будет. Тут он котел, зрите! И пусть нечистый сгубил праведницу Лизавету – не слезы расточать будем, а силу копить. Сотворим праведнице службу, яко убиенной, и душа ее в сонме ангелов возликует. И крест воздвигнем тричастный. Аминь.

      IV

      Вопль стелется желтым дымом… Бегут, бегут из деревни поймою Малтата…

      Черная молния ударила в сердце Белой Елани…

      Беда-то, беда-то экая! Три смерти – и ни одного покойника; хоронить некого. А Дарья-то! Дарья-то Елизаровна! Светлая да разумная, кроткая и беззлобная, ей ли должно так помереть? Не она ли была первой учительницей в Белой Елани, и вот не стало ее, радостной и улыбчивой, одежда на льду да заморские золотые часики на чьей-то шершавой ладони.

      А часики-то, часики-то тикают, тикают.

      – Истинный Бог, тикают!

      От уха к уху – тикают, тикают. Стекло выпало, эмалевый циферблат треснул, а часы тикают.

      – Вот диво-то! Живехоньки.

      – В самом деле – живехоньки. Ишь ты!

      – Сама идет.

      – Игде?

      – Ведут. Ведут.

      – А самово-то нету: прячется где-то. Из ревкома ночесь стриганул с есаулом.

      – Сыщут.

      – Такого живоглота самово бы в полынью.

      – В самый раз. Дарью-то он уездил.

      – На школу рубля не положил, а на пакости разные мильена не пожалел. Банду содержит, живоглот.

      – Известное СКАЧАТЬ