Волшебный фонарь. Хроника жизни Марины Цветаевой: от рождения до начала взрослой жизни (1892–1912). Юлий Пустарнаков

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ безе и беру эклер. Смущённая яснозрящим взглядом матери, опускаю глаза и совсем проваливаю их, при:

      Ты лети, мой конь ретивый,

      Чрез моря и чрез луга

      И, потряхивая гривой,

      Отнеси меня туда!

      – Куда – туда? – Смеются: мать (торжествующе: не выйдет из меня поэта!), отец (добродушно), репетитор брата, студент-уралец (го-го-го!), смеётся на два года старший брат (вслед за репетитором) и на два года младшая сестра (вслед за матерью); не смеется только старшая сестра, семнадцатилетняя институтка Валерия – в пику мачехе (моей матери). А я – я, красная, как пион, оглушённая и ослеплённая ударившей и забившейся в висках кровью, сквозь закипающие, ещё не проливающиеся слёзы – сначала молчу, потом – ору:

      – Туда – далёко! Туда – туда! И очень стыдно воровать мою тетрадку и потом смеяться!

      (Кстати, приведённый отрывок, явно, отзвук пушкинского:

      «Что ты ржёшь, мой конь ретивый», с несомненным – моря и луга – копытным следом ершовского Конька-Горбунка. Что в нём моё? Туда.)

      А вот образец безразмерных стихов:

      Она ушла, бросая мне холодный взгляд,

      Ни слезы не пролила. О я несчастный,

      Что верил я пустым её словам!

      Она так сладостно смеялась,

      Она так нежно говорила, что я тебя люблю.

      Её голосок звучал так звонко,

      Так нежно звучал её голосок.

      Кто бы сказал, что она не исполнит

      Сердца заветный зарок?

      Да, она мне обещала

      Меня одного любить,

      А на другого променяла.

      Так ли должно было быть?

      А это – откуда? Смесь раннего Пушкина и фельетона – как сейчас вижу на чёрном зеркале рояля – газеты «Курьер».

      <…>

      Не могу не закончить заключительным (трагическим!) стихотворением моей детской тетради. Рисунок: я за письменным столом. Лицо – луна, в руке перо (гусиное) – и не перо, а целое крыло! – линия стола под самым подбородком, зато из-под стола аистовой длины и тонизны ноги в козловых (реализм!) сапогах с ушами. Под рисунком подпись: «Марина Цветаева за сочиненьями».

      Конец моим милым сочиненьям

      Едва ли снова их начну

      Я буду помнить их с забвеньем

      Я их люблю

      – Вы никогда не писали плохих стихов?

      – Нет, писала, только – все мои плохие стихи написаны в дошкольном возрасте.

      Плохие стихи – ведь это корь. Лучше отболеть в младенчестве.»56

      «Педелем вызвано второе моё в жизни стихотворение:

      Все бегут на сходку:

      Сходка где? Сходка – где?

      Сходка будет на дворе».57

      Единственный из взрослых, кто серьёзно относился к её стихам, был Сергей Иловайский58, сын Д. И. Иловайского и его второй жены Александры Александровны Иловайской (урожд. Каврайская (Коврайская – неверный вариант фамилии59), 1859—192860). «Это, кажется, единственный СКАЧАТЬ