не пришлось, лежал без памяти. Мужчины, ругая себя и меня без пользы для дела, бросились на поиски топлива, каждый используя свои возможности. Первое открытие сделал папа. На лестничной площадке нашего бельэтажа рядом с белоснежной дверью в нашу квартиру была такая же, ведущая в кладовку, где мы хранили не нужные домашние вещи: корзины, велосипеды, старые сундуки, сломанную мебель. Низкая дверь вела по узкой лесенке вниз в два подвальных помещения. Одно закрывалось железными стилизованными дверьми, и там по его стенам тянулись в несколько рядов основательные толстые деревянные полки. Второе забито до самого верха каким-то горючим хламом, оставшимся от всех предыдущих жильцов, и доступ через него стоил усилий. Разобрались с назначением помещений мы после войны, а сейчас отцы радовались находке, сожалея, что не там хранили дрова прямо у себя под носом, и ключ от этой двери был только у нас. Дядя по своим связям узнал, что на Лиговском проспекте за Обводным каналом есть склад, где вроде бы можно по договоренности с полузнакомым завскладом купить дрова. Этот вариант отложили и решили реализовать после моего выздоровления. Я еще вернусь к этому. Мама, напуганная моей болезнью, решила дополнительно подкармливать меня ослабевшего, деля часть своих госпитальных обедов. Два месяца ходил я к ней два раза в неделю в госпиталь, где на поверхности инкрустированного столика в ее очень холодном номере лежала накопленная еда. В январе номера уже не отапливались и врачей перевели на первый этаж в бывший люкс членов правительства. Простые кровати с тумбочками в изголовье стоят несколькими рядами, в комнатах тепло. Врачихи посмеивались, говоря, что это тепло ушлые местные тыловики очень выгодно для себя обменяли за вывезенную из номеров на сторону старинную мебель. Дорога к маме вела мимо прежнего жилья на Рылеева 7, потом от дома Муруюзи по узкой тропинке вдоль стены Литейного проспекта, по середине заваленного огромными сугробами с вмерзшими намертво на рельсах неподвижными трамваями. На этой тропинке всегда попадались или встречные детские санки с мертвым телом, аккуратно замотанным простыней, или присевшие у стены фигуры людей неразличимого пола и возраста. Опасный признак. К ним боялись подходить редкие прохожие. Сам присядешь и не встанешь. Когда я встречал позже кинокадры блокадной кинохроники, мне казалось, что их снимали именно там, где я шел, до того все было похоже. После поворота на улицу Белинского передышка. Здесь вдоль всей церковной ограды книжное царство. Деревянные закрывающиеся на висячие замки книжные лари забиты книгами, тут все приложения к журналу «Нива», тут вся классика и в каких разнообразных изданиях, альбомы репродукций, ноты. Продавцы до глаз укутаны от зверского внешнего и внутреннего холода, но немногие покупатели всегда роются в книгах. С уважением смотрю на собратьев по разуму, значит верят, что все пройдет. Так-как больших денег у меня не бывало я только жадно разглядывал названия и спрашивал цену какой-нибудь не читанной
СКАЧАТЬ
