Память. Моим дорогим родителям посвящаю. Павел Верещагин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ на стройную фигуру мамы в военной форме. Не знаю, как часто вы ели на обед жареных рябчиков под замысловатым соусом, я первый и боюсь последний раз в жизни в октябре, в голодающем блокадном Ленинграде, где в магазинах и мышам-то есть было нечего.

      Проводив маму до госпиталя, на углу Садовой сели на трамвай, и после цирка, за мостом через Фонтанку началась воздушная тревога. Пассажиров патрули сразу высадили, загнали в вестибюль подъезда шестиэтажного дома на улице Белинского с широким лестничным пролетом, где толпа пассажиров разлучила меня с отцом. Где-то очень близко, а мне казалось на крыше этого дома, оглушительно бухала зенитка, пустая лестница усиливала все звуки. Недалеко, казалось совсем рядом прогремели взрывы первых бомб. Лихорадочно, торопливо, как бы захлебываясь залаяла наш зенитка, в ответ вой падающей бомбы, грохот, удар, звон летящих вниз по ступеням осколков стекол. Я обмер, сгорбился, вжался в стену, ожидая падения обломков. Пришел в себя когда отец, найдя, обнял и прижал к себе. Дождались отбоя и пешком, молча пошли домой. Никогда за дальнейшее время бомбёжек, обстрелов я не переживал такого все подавляющего полуобморочного ужаса.

      В квартире всё больше и больше всё менялось до неузнаваемости по двум причинам: из страха ранений осколками оконных стекол при близких взрывах; от нереальности отопить огромные жилые комнаты. Перебрались из спальных покоев на кухню с окном во двор обогреваемую плитой и темную прихожую, с сожалением вспоминая экономную печь прежней довоенной квартиры. В октябре сильно похолодало, стоя в очередях в ожидании хлеба, я мёрз чертовски, особенно руки, и мама вместо рукавиц сшила мне очень теплое убежище из обрезанных стёганых ватных рукавов, надежно прослужившее всю зиму.

      По дороге из школы я нередко забегал к Рабиновичам, оставшимся в городе и не рискнувшим на еще один очередной в их жизни самостоятельный вояж в неизвестность. Володя пока по городу ходили трамваи ездил на свой завод. Дочь Минюся продолжала заботиться об эвакуации семьи вместе с сотрудниками её Пушкинского дома. Моя любимая добрая Белла колдовала над тем чтобы семья не сразу умерла с голода, не забывая между тем мельком подсунуть хоть что ни будь и мне. В один из дней похода в школу (по причине отсутствия ночной бомбежки) на перекрестке улиц Кирочной (тогда Салтыкова-Щедрина) и Чернышевского встретил обычный грязный грузовой трамвай Оба вагона до верха нагружены то ли ветками, то ли бревнами, плотно уложенными друг на друга. Вблизи понял – тела погибших от голода. Два вагона мертвецов. Так обыденно, так открыто, одеревеневшие тела раздеты. Окружающие пешеходы реагируют на это абсолютно спокойно. Одинокие трупы на детских санках или присыпанные снегом возле подворотен я уже привык встречать и притерпелся, но так. Вместо школы вернулся домой, а через пару дней слег с температурой за 40 градусов. Это был не нервный шок, а самая примитивная запоздалая, детская теперь ещё более опасная СКАЧАТЬ