Николай Гумилев. Слово и Дело. Юрий Зобнин
Чтение книги онлайн.

Читать онлайн книгу Николай Гумилев. Слово и Дело - Юрий Зобнин страница 64

СКАЧАТЬ я прикоснусь к тебе краем одежды

      И в жилы пролью золотое здоровье».

      Самым странным и раздражающим было полное отсутствие чувства победительного вдохновения, которое Гумилев всегда переживал, возвращаясь из очередного странствия. Только что он совершил невероятное путешествие, далеко превосходящее все, когда-либо виденное и испытанное им, но воспоминания о пережитом нагоняли лишь печальные мысли о наивности «геософических» мечтаний о «золотой двери»:

      Я молод был, был жаден и уверен,

      Но дух земли молчал, высокомерен,

      И умерли слепящие мечты,

      Как умирают птицы и цветы.

      Теперь мой голос медлен и размерен,

      Я знаю, жизнь не удалась…

      И, уже готовый оплакать, позабыть навсегда и отвергнуть всю свою нелепую судьбу, он проваливался вновь в лихорадочное забвение, в блаженный жар целительного инобытия:

      И другу вослед выступает Георгий

      (Как трубы победы, вещает Георгий):

      – «От битв отрекаясь, ты жаждал спасенья,

      Но сильного слезы пред Богом неправы,

      И Бог не слыхал твоего отреченья,

      Ты встанешь заутра, и встанешь для славы».

      В Константинополе, пересаживаясь на российский пароход до Одессы, Гумилев выглядел настолько подавленным и изможденным, что от него, как от зачумленного, шарахались местные нищие:

      – «Хочешь, горбун, поменяться

      Своею судьбой с моей,

      Хочешь шутить и смеяться,

      Быть вольной птицей морей?» —

      Он подозрительным взглядом

      Смерил меня всего:

      – «Уходи, не стой со мной рядом,

      Не хочу от тебя ничего!»

      XVII

      Из Одессы в Москву и Петербург. Успехи Ахматовой. Осип Мандельштам. Литературные сплетни и провал выступления в «Аполлоне». Страстная неделя. «Божья тоска». Смертное видéние. «Блудный сын». Столкновение с Вячеславом Ивановым. Духовная и творческая работа. Бунт Ахматовой.

      Ступив после полугодовой разлуки на российскую землю, Гумилев отправил багажом в Петербург все африканские трофеи – коллекцию картин, звериные шкуры, чучела, экзотическое оружие и прочие диковины, – а сам, по сложившемуся обыкновению, сел в поезд до Москвы. В особнячке на 1-й Мещанской он занимал домашних Брюсова рассказами о пережитой в Красном море буре и о совершенстве телосложения эфиопок вперемешку с рассуждениями о заграничных музеях и выставках. «И тут нас всех поразила огромная эрудиция Гумилева, – вспоминала брюсовская свояченица Бронислава Погорелова. – О всемирно известных музеях он принялся говорить, как ученый-специалист по истории искусств. О знаменитых манускриптах – как изощренный палеограф. Мы прямо ушам не верили. Куда исчезли «знойные африканские танцы»?» У Брюсовых он услышал о столичной литературной сенсации вокруг… Ахматовой, которая в конце минувшего года писала московскому maître’у, присылала некие стихотворные образцы и спрашивала мнение о них[165]. Дипломатичный Брюсов мнение не составил, СКАЧАТЬ

<p>165</p>

Это одни из первых стихотворных автографов, подписанных «Анной Ахматовой». Само письмо, в отличие от стихов, она подписала полным именем – Анна Андреевна Гумилева.