Циники. Бритый человек (сборник). Анатолий Мариенгоф

Чтение книги онлайн.

      Ольга вытаскивает из подушки нос. С него слезла пудра. Крылья ноздрей порозовели и слегка припухли.

      – Вообще, как вы смеете предлагать мне слушать Петрония! У него мальчишки «разыгрывают свои зады в кости».

      – Ольга!..

      – Что «Ольга»?

      – Я только хочу сказать, что римляне называли Петрония «судьей изящного искусства».

      – Вот как!

      – Elegantiae…[1]

      – Так-так-так!

      – …arbiter[2].

      – Баста! Все поняла: вы шокированы тем, что у меня болит живот!

      – Живот?..

      – Увертюры, которые разыгрываются в моем желудке, выводят вас из себя. Вам противно сидеть рядом со мной. Вы хотели, по всей вероятности, прочесть мне то место из «Сатирикона», где Петроний рекомендует «не стесняться, если кто-либо имеет надобность… потому, что никто из нас не родился запечатанным… что нет большей муки, чем удерживаться… что этого одного не может запретить сам Юпитер…». Так я вас поняла?

      Я хватаюсь за голову.

      – Имейте в виду, что вы ошиблись, – у меня запор!

      Я потупляю глаза.

      – Скажите, пожалуйста, вы в меня влюблены?

      Краска заливает мои щеки. (Ужасная несправедливость: мужчины краснеют до шестидесяти лет, женщины – до шестнадцати.)

      – Нежно влюблены? возвышенно влюблены? В таком случае откройте шкаф и достаньте оттуда клизму. Вы слышите, о чем я вас прошу?

      – Слышу.

      – Двигайтесь же!

      Я передвигаю себя, как тяжелый беккеровский рояль.

      – Ищите в уголке на верхней полке!

      Я обжигаю пальцы о холодное стекло кружки.

      – Эта самая… с желтой кишкой и черным наконечником… налейте воду из графина… возьмите с туалетного столика вазелин… намажьте наконечник… повесьте на гвоздь… благодарю вас… а теперь можете уходить домой… до свиданья.

      Битый третий час бегаю по городу. Обливаясь потом и злостью, вспоминаю, что в XVI веке Москва была «немного поболее Лондона». Милая моя Пенза. Она никогда не была и, надеюсь, не будет «немного поболее Лондона». Мечтаю печальный остаток своих дней дожить в Пензе.

      Наконец, когда уже не чувствую под собой ног, где-то у Дорогомиловской заставы достаю несколько белых и желтых роз.

      Прекрасные цветы! Одни похожи на белых голубей с оторванными головками, на мыльный гребень волны Евксинского Понта, на сверкающего, как снег, сванетского барашка. Другие – на того кудрявого еврейского младенца, которого – впоследствии – неуживчивый и беспокойный характер довел до Голгофы.

      Садовник завертывает розы в старую, измятую газету.

      Я кричу в ужасе:

      – Безумец, что вы делаете? Разве вы не видите, в ка-ку-ю газету вы завертываете мои цветы!

      Садовник испуганно кладет розы на скамейку.

      Я продолжаю кричать:

      – Да ведь это же «Речь»! Орган конституционно-демократической партии. Той самой партии, члены которой объявлены вне СКАЧАТЬ