Александр Первый. Дмитрий Мережковский

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ то есть в главном, значит, того, как бы сказать не соврать, в самом главном… ну, в пустяках – о торговле там, о ремеслах, о промыслах речи нет…

      – И просвещение – пустяки?

      – Да, и просвещение – перед самым главным.

      – Все народное – ничто перед человеческим! – заметил Бестужев.

      Батенков только покосился на него угрюмо, но не ответил.

      – Да главное-то, главное что, позвольте узнать? – накинулись на него со всех сторон.

      – Что главное? А вот что, – затянулся он из трубки так, что чубук захрипел. – Русский человек – самый вольный человек в мире…

      – Вот тебе на! Так на кой нам черт конституция? Из-за чего стараемся?

      – Я говорю вольный, а не свободный, – поправил Батенков. – Самый рабский и самый вольный; тела в рабстве, а души вольные.

      – Дворянские души, но не крепостные же?

      – И крепостные, все едино…

      – Вы разумеете вольность первобытную, дикую, что ли?

      – Иной нет; может быть, и будет когда, но сейчас нет.

      – А в Европе?

      – В Европе – закон и власть. Там любят власть и чтут закон; умеют приказывать и слушаться умеют. А мы не умеем, и хотели бы, да не умеем. Не чтим закона, не любим власти – да и шабаш. «Да отвяжись только, окаянный, и сгинь с глаз моих долой!» – так-то в сердце своем говорит всякий русский всякому начальнику. Не знаю, как вам, государи мои, а мне терпеть власть, желать власти всегда были чувства сии отвратительны. Всякая власть надо мной – мне страшилище. По этому только одному и знаю, что я русский, – обвел он глазами слушателей так искренно, что все вдруг почувствовали правду в этих непонятных и как будто нелепых словах. Но возмущались, возражали…

      – Что вы, Батенков, помилуйте! Да разве у нас не власть?..

      – Ну, какая власть? Курам на смех. Произвол, безначалие, беззаконие. Оттого-то и любят русские царя, что нет у него власти человеческой, а только власть Божья, помазанье Божье. Не закон, а благодать. Этого не поймут немцы, как нам не понять ихнего. А это – главное, это – все! Россия, значит, того, как бы сказать не соврать, только притворилась государством, а что она такое, никто еще не знает… Не правительство правит у нас, а Никола-угодник…

      – И Аракчеев?

      – Аракчеев с благодатью?

      – Не оттого ли и служите в военных поселениях, что там благодать?

      Но Батенков не замечал насмешек, как будто не слышал; тяжело и неповоротливо следовал только за собственною мыслью; разгорался медленно, и казалось, что перед этим тяжелым жаром легкий пыл прочих собеседников – как соломенный огонь перед раскаленным камнем.

      Помолчал, задумался, затянулся, набрал дыму в рот и выпустил кольцами.

      – Все, что в России хорошо, – по благодати, а что по закону – скверно, – заключил, как будто любуясь окончательною ясностью мысли: видно было – математик.

      – Какая СКАЧАТЬ