Улыбнись нам, Господи. Григорий Канович

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ style="font-size:15px;">      – Прикажете, Юрий Григорьевич, накрывать на стол?

      – Изволь, голубчик.

      – На сколько человек? – на всякий случай осведомился хозяин. Может, эти голодранцы не имеют к Юрию Григорьевичу никакого отношения.

      – На троих, – снизошел Юдл Крапивников. – Балычок у тебя имеется?

      – Имеется, Юрий Григорьевич.

      – А икорка?

      – И икорку сыщем, Юрий Григорьевич.

      – А устрицы?

      – Устриц, Юрий Григорьевич, не держим.

      Вся корчма была полна этим сладкозвучным, этим высокородным сочетанием – Юрий Григорьевич. Оно ласкало Крапивникову слух, оно было балычком, икоркой, устрицами, бальзамом на сердце, придавало ему, сыну мишкинского аптекаря, небывалый вес.

      – Штоф водки, – сказал эконом Завадского.

      – Слушаюсь, Юрий Григорьевич. – С каждым «Юрием Григорьевичем» корчмарь к обычной цене набавлял алтын. Пускай платит, гордец, коли ему так хочется, чтобы его величали по русскому обычаю.

      – Давай сразу два, – приказал Крапивников. – С хорошими людьми и выпить не грех. Кочуют, бедняги, из местечка в местечко, поют, пляшут, играют. Ты бы их, Хесид, взял к себе.

      – Зачем, Юрий Григорьевич?

      – Они б тебе гостей заманивали. Народ валом бы валил… Почему бы тебе, голубчик, не порадеть за родное слово и родную песню?

      – Рад бы порадеть за нашу родную песню, Юрий Григорьевич, но на нее никто не повалит. Каждый еврей сам умеет петь.

      – Ты, Хесид, не патриот.

      – Боюсь, Юрий Григорьевич, побьют.

      – Побьют?

      – Сами знаете: за чужие песни платят, за родные – бьют, – вздохнул Хесид.

      – Ах, хитрец! Ах, пройдоха! Ах, патриот! – ласково ругнул корчмаря Юдл Крапивников.

      Человек, названный Хесидом, принялся жаловаться на тяжкое житье всех корчмарей на тракте от Смалининок до Ковно, на житье, которое особенно ухудшилось после ареста Ешуа Манделя («Крепкий был мужик! Вместе на винокурню к Вайсфельду ездили»), обвиненного в убийстве христианского мальчика; жди, мол, когда к тебе нагрянут и в отместку разнесут корчму в щепы; скорей бы дело кончилось, второй год суд идет и – ни туда ни сюда, ни домой, ни на каторгу; защитника уже доконали… Горского или Борского…

      – Дорского, – помог Хесиду Юдл Крапивников.

      – Вот, вот… Дорский… Скажите, Юрий Григорьевич, – взвихрился Хесид. – Почему так устроено?..

      – Как?

      – Когда убивает Роман, говорят: убил Шмерл! Когда ворует Хасан, вопят: стащил Берл. Послушаешь, что болтают, почитаешь, что пишут, и за голову схватишься: шмерлы-берлы – убийцы, шмерлы-берлы – воры, шмерлы-берлы – мошенники. А где же наши раввины? Сапожники? Гончары? Нищие? Мы что, из одного теста слеплены?

      – Слеплены мы, положим, не из одного теста, но зато в одну печь посажены, – сказал Юдл Крапивников. Хоть он и знал, СКАЧАТЬ