Избранные сочинения в пяти томах. Том 2. Григорий Канович

Чтение книги онлайн.

      – И сколько ты их за пятнадцать лет погасил?

      – Разве упомнишь.

      – А я помню.

      – Ты что, тоже гасишь?

      – Тоже, – ответил тот, кто назвался Ароном.

      – Но ты же еврей?

      – Еврей.

      – Еврею грех гасить, – сказал Казимерас.

      – Смотря какие свечи, – ответил тот, кто назвался Ароном, и слил из чугуна воду.

      – Свечи все восковые… все одинаковые, – усомнился Казимерас.

      – Только на столе.

      – А где же еще?

      – Где еще? Вот здесь, – сказал тот, кто назвался Ароном, и ткнул себя в грудь.

      – В сердце?

      – В сердце, – сказал человек в ермолке. – Одну столько лет гашу и погасить не могу.

      – Как же ты ее погасишь? – простодушно спросил Казимерас. – Сердце погаснет, и она погаснет, – добавил он и покосился на кровать, где храпел Рахмиэл.

      – Она и тогда не погаснет, – тихо сказал тот, кто назвался Ароном, и разворошил кочергой угли.

      – Что же это за свеча? – удивился Казимерас и заморгал суеверными глазами.

      – Садись. Сейчас мы с тобой полакомимся, – перебил его тот, кто назвался Ароном.

      – А Рахмиэл?

      – Рахмиэл болен. Пусть отдыхает.

      – Только… только молоко я не буду… Молоко для Рахмиэла, – предупредил Казимерас.

      – Молоко и я не буду.

      Они сели за стол и стали вылавливать из чугунка картофелины. Казимерас ел медленно, время от времени поднимал свои белесые, состоявшие как бы из одного белка, глаза, разглядывал потолок, качал крупной, как пень, головой и гадал, что же это за диковинная свеча, которая горит в сердце и которую нельзя погасить.

      – Давно ты знаком с Рахмиэлом? – осведомился тот, кто назвался Ароном.

      – Давно. Он меня к Маркусу Фрадкину и привел. Привел и сказал: «Господин Фрадкин! У него, – то есть у меня, – не легкие, а кузнечные мехи. Он любую свечу за сто шагов погасит!» Маркус Фрадкин поначалу Рахмиэлу ни в чем не мог отказать.

      – Почему?

      – За Арона, видно.

      Казимераса так и подмывало спросить чужака, правда ли, что он и есть Арон, но он не решался. Спросишь и еще Рахмиэлу повредишь. В конце концов пусть разбираются сами, нечего ему, Казимерасу, в еврейские дела встревать. Он, конечно, Рахмиэлу по гроб благодарен, торчать бы ему где-нибудь в деревне или надрываться на лесоповале, но зачем злить Маркуса Фрадкина или сына корчмаря Семена. Семен сюда недаром прибегал, что-то вынюхивал, высматривал, выискивал. Будь чужак и Ароном, Рахмиэлу от этого какой прок? Явился, можно сказать, на похороны. Казимерас и сам старика похоронит, и даже помолится за него, пусть не в синагоге, пусть в костеле, за хорошего человека любому Богу можно помолиться, и Бог не осерчает. Опоздал, Арон, опоздал…

      – А где ты в рекрутах служил? – все же спросил Казимерас у того, кто назвался Ароном.

      – На турецкой границе.

СКАЧАТЬ