Девушка поднялась. Уступая дорогу, Санек дернулся в сторону, но движение было напрасным. Прекрасная гостья прошла сквозь него, как рентгеновский луч. Она наклонилась над тем малышом, что лежал с краю, заботливо поправила сползшее одеяло, погладила мальчика по голове и вернулась за стол.
– Да она тебя не видит, – нахохотавшись и утирая кулаком слезы, успокоила парня Луша. – Она думает, что я умом тронулась. Вот боюсь, упекут меня на Пряжку или к Пантелеймону отвезут. – Баба вмиг погрустнела. – Пытает меня, не брала ли я чего из лабалатории этой чертовой. А я ничего не брала… Ничего особенного… – Баба вдруг сделалась задумчивой… – окромя склянки одной… Так это с год уже как было. Я ее там случайно задела, ну и порошок рассыпался… Я, значит, быстро все подтерла – помыла и следа не осталось… А склянку ту взяла, чтобы профессор не заметил, она ж пустая, чуток на донышке. У него там этих склянок – тьма.
– А в склянке-то что? – рассеянно поинтересовался Санек. Ему было жутко неприятно торчать посреди комнаты этаким полуголым античным богом, пусть девушка его и не замечает. Потея от смущения, он тут же пообещал себе больше не снимать штанов на ночь. От этих перемещений скоро в сортир начнешь с опаской ходить. Вдруг окажется, что это и не сортир вовсе, а приемная генерал-губернатора. Одно утешало – в другом Питере его никто кроме Луши не видит.
– Я ж сказала, крупинки какие-то зеленые, али сини, навроде манки… Где-то она у меня была. Я ее дома схоронила. Склянку эту. Помню, пол с крупой этой отлично отмылся. Сиял! Я вот…
– Это кто? – перебил Санек, кивая в сторону девушки.
– Так это ж Лампушка моя, Серёдкина. Я ее позвала, чтобы все рассказать, а она думает, что я умом тронулась…
Продолжая шевелить губами, девушка поднялась, сдернула со стула шаль, ежась, накинула, наклонилась к Луше и расцеловала в обе щеки, в то время как та не переставала трещать, рассказывая Саньку про свою разумную племянницу. И тут, будто ледяной водой в лицо ему плеснули: а баба-то в каком-то другом измерении. И с ним и с Лампушкой одновременно! Мысль промелькнула в голове стремительным сапсаном, не задержалась, потому что ей на смену уже летела другая, приятно будоража окончательно проснувшийся Санькин мозг.
Лампушка скользнула за двери, оставив в затхлой комнатке чуть уловимый запах весеннего счастья.
Одурманенный Саня пружиной выстрелил следом. Разве мог он профукать такой шанс! В другом Питере толку от него, конечно, ноль, и все же не хотелось отпускать девушку одну в глухую ночь. Смущаясь, он отлил у воображаемой стены. По счастью темный переулок оказался пустынным, Лампушка пролетела его юркой птичкой, подхватив подол и перепрыгивая, блестевшие под Луной лужи. На Седьмой уже тускло мерцали фонари, редкие экипажи проносились в сторону Большого проспекта. «Золотой олень», как водится, гулял, осыпая мостовую брызгами фейерверка и шампанского. Какая-то дама, обернутая серым бархатом, СКАЧАТЬ