– Не обманываю я тебя. Чем хошь поклясться могу. – Луша обернулась и взглянула в окно. – Вот в этой самой башне они и живут. Василиски эти. А где башня-то? – Она привстала, чтобы лучше разглядеть двор. – Срезали ее что ли? Наша-то повыше дома была.
– Откуда я знаю. Я ж не местный. Ты лучше скажи как обратно попадаешь? На то же место или в другое? Меня дико тошнит перед этим и голова разрывается.
– Я от дома далеко не ухожу. А как меня забирать начинает, то ничего не болит, а вот когда время назад возвращаться, прям, слабею… руку-ногу поднять тяжко. Вот как ослабну, так уже знаю – скоро домой. А к вам, когда попадаю, так сразу на кладбище бегу. Пережидать. Там привычней…все как у нас. Людей мало. Особо по кладбищу никто не ходит. А когда в черном, так и вовсе за монашенку сойду. А мне на Смоленском все знакомо. Могилки знакомые, церква. Когда холодно или дождь пересижу в ней, а потом домой. Люди тока одеты по-другому, а служба та жа. Херувимскую поют и, слава Богу. А если ночью прихватит, так я не рыпаюсь, лежу тихонько. Я сначала-то сильно пужалась. А потом ничего, привыкла.
Разговор сам собою затих. Санька раздражала Луша. «Дура» так и осталось единственным словом, которым он называл про себя собеседницу. Но ведь что-то должно было их объединять, раз оба в почти одинаковой ситуации. И это могло быть чем угодно: комнатой, кладбищем, ключом…
«Дура, она в любом веке дура… – думал Санек, – валила бы уже поскорей в свой Питер».
Но вместо этого Луша неожиданно подсела ближе и, обдав парня жарким дыханием, начала глуховатым шепотком:
– У тебя баба то есть, Ляксандр? – в голосе зазвучали игривые нотки.
– Нет, – ответил он, чувствуя, как уши наливаются кровью и отвернулся.
– А ты на мне женись! – расхохоталась Луша дурным голосом и толкнула парня плечом с такой силой, что от неожиданности тот ухнулся навзничь в подушки, не понимая как быть: то ли дать ей в глаз, то ли…
– Полюби меня, соколик… – шипела, чертова баба, надвигаясь, неудержимым паровозом. Лиловые ее глазищи бешено сверкали. Обжигающие ладошки коснулись его живота. Саня медленно отползал, пока спиной не уперся в подоконник, еще миг и…
– Оууу… – простонала Луша. Руки ее ослабли, повисли плетьми и через мгновенье она исчезла.
Санек облегченно выдохнул. Выбежал из комнаты. На кухне сунул голову под ледяную воду. Несколько секунд хватило, чтобы прийти в себя. Он зачесал назад пятерней мокрые волосы, стряхнул с лица капли и открыл окно.
Августовская ночь еще хранила тепло, а в небе висел тонкий серпик луны похожий на засохшую сырную корку. И тут Саня вспомнил, что не жрал почти сутки. Денег у него не было, только какая-то мелочевка по карманам. Еще и паспорт! Про него он тоже забыл за всей этой адской беготней. Грядущее утро не сулило ничего приятного. А пока есть СКАЧАТЬ