Гимназисты. Истории о мальчиках XIX века. Аркадий Аверченко

Чтение книги онлайн.

      – Он…

      – Я вас спрашиваю: ударили вы Яковлева?

      И голос инспектора переходит в сухой треск.

      – Ударил, – тихо отвечает Тёма.

      – Завтра на два часа без обеда.

      Инспектор уходит. Тёма, воспрянувший от милостивого наказания, победоносно обращается к Яковлеву и говорит:

      – Ябеда!

      – А по-твоему, ты будешь по морде бить, а тебе ручки за это целовать? – грызя ногти и впиваясь своими маленькими глазами в Тёму, ядовито-спокойно спросил Корнев.

      Вошёл новый учитель – немецкого языка, Борис Борисович Кноп. Это была маленькая, тщедушная фигурка. Такие фигурки часто попадаются между фарфоровыми статуэтками: в клетчатых штанах и синем, с длинными узкими рукавами, фраке. Он шёл тихо, медленною походкой, которую ученики называли «раскорякой».

      В Борисе Борисовиче ничего не было учительского. Встретив его на улице, можно было бы принять его за портного, садовника, мелкого чиновника, но не за учителя.

      Ученики ни про одного учителя ничего не знали из его домашней жизни, но про Бориса Борисовича знали всё. Знали, что у него жена злая, две дочки – старые девы, мать – слепая старуха, горбатая тётка. Знали, что Борис Борисович бедный, что он трепещет перед начальством не хуже любого из них. Знали и то, что Борису Борисовичу можно перо смазывать салом, в чернильницу сыпать песок, а в потолок, нажевав бумаги, пускать бумажных чертей.

      В последнее время Борис Борисович стал заметно подаваться.

      Сделав перекличку, он с трудом сошёл с возвышения, на котором стоял его стол, и расслабленно, по-стариковски, остановившись перед классом, начал не спеша вынимать из заднего кармана фрака носовой платок.

      Высморкавшись, Борис Борисович поднял голову и обратился к ученикам с благодушной речью, в которой предложил им не шуметь, слушать спокойно урок и быть хорошими, добрыми детьми.

      – Пожалуйста, – кончил Борис Борисович, и в голосе его зазвучала просьба усталого, больного человека.

      Но Борис Борисович сейчас же спохватился и уже более строго прибавил:

      – А кто не захочет смирно сидеть, того я без жалости буду совсем строго наказывать.

      Несколько минут всё шло хорошо. Болезненный вид учителя смирил учеников. Но Вахнов, уже наладив опытной рукой перо, издал им тонкий, тревожный, хорошо знакомый учителю звук.

      Борис Борисович вскипел.

      – Вы свиньи, и с вами нельзя по-человечески говорить… Вы тогда только чувствуете уважение к человеку, когда он вас вот как душить будет.

      И, дрожа от бешенства, Борис Борисович поднял свой кулачок и показал, как будет душить.

      – Ах ты, немецкая селедка! – прошептал кто-то и, разжевав бумагу, искусно влепил её в борт фрака Бориса Борисовича.

      Учитель опешил. Несколько секунд длилось молчание.

      – Хорошо, – наконец как-то подавленно проговорил он. – Я вот так с этим и пойду к директору. Я покажу ему это. Я расскажу ему, что вы со мной СКАЧАТЬ