– Ведунья… – оголила зубы, рассмеявшись.
– А? – только челюсть задрожала.
– Ворожея, – оскал ее стал ярче. – Сядь. Уж вечереет, сутки спать нехорошо.
– Пппошла вввон.
Она опустила голову и злобно посмотрела из-под нахмуренных строгих бровей.
Я резко присел, свесив ноги.
– Мне б искупаться, поможешь? Спинку потрешь?
– Потру печенью, твоей, – усмехнулась, в руке у нее была глиняная тарелка. Она зачерпнула содержимое похоже на грибной суп.
– Сегодня я направлюсь в Париж, после твоей стряпни или на Канары?
– Рот открой, – поднесла ложку к лицу.
– В это время есть грибы?
– Для тебя созрели мухоморы…
Видимо, лицо у меня говорило за себя.
– Сморчкиии… – резво протянула она.
Я вынужденно открыл рот. Она скормила мне всю тарелку. И отсела к печи. Выбросив остатки стряпни за дверь, тут же вымыв тарелку с ложкой в небольшом ведре.
Тишина. Какие-то шевеления у дальнего угла и треск дровишек в печи. А она что-то вышивала и напевала.
– Долго ты меня истязать будешь? – спросил я, но она не реагировала. Отложив вышивку, скрестила ладони, опустив голову, что-то шептала себе под нос.
Я уже выучил наизусть каждую щелочку и текстуру древесных стен. Трещинки на полу, облупленность оконных рам, и стиль их создания, они были словно скрученные тоненькие стволы деревьев. Изучил каждый кирпичик на печи. Рисунок ее платья: синие цветочки с белой серединкой, вышивку на платке: узоры похожие на крылья птицы. Запомнил форму и размер ее изящной стопы, столько она маячила перед носом. Изучил посуду на столе, который был пристроен к подоконнику. Птичьи перья в углах избы. Потолок из балок, узор паутины в левом углу отличался от узора в правом. Один был словно закрученный, второй, как зигзагообразный и тут задумался, почему они разные и как…
– Это пауки-кругопряды, или, как в народе говорят, пероногие, – вмешалась она в мои мысли не поворачиваясь.
Я был просто в шоке, c трудом выдохнул:
– А?
– Тоже задумывалась, почему одни плетут так, а другие иначе, все по наитию. У них заложено здесь, – протянула она ладонь к голове, – либо здесь, – приложила к груди. – У них все проще. Они просто выживают. А людишки живут за их счет, за счет других. А собака просто живет на улице… просто живет… живет… выживает… Но как?
– Как ты это творишь? Проникаешь.
– Подумала о тебе, разум отвел в угол к паутине – все просто. Это вы усложнили.
Просидев еще полчаса, она резко повернулась. Я вздрогнул.
– Иди за хворостом, снег будет еще сутки.
– Сама иди.
– Нельзя.
– Бесы уведут?
– Кто страшнее для меня в ночной мгле?
– Дьявол?
– Мы течем в разных с ним параллелях… СКАЧАТЬ