Франциск Ассизский. Дмитрий Мережковский

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ однажды, зимою, Франциск, с братом Львом, из города Перуджии в обитель Святой Марии-Ангелов, а на дворе стояла лютая стужа, и оба они до костей продрогли. И подозвал к себе Франциск шедшего немного впереди брата Льва, и сказал ему так: „Брат мой, Лев, запомни и запиши себе на память: если бы все, по всей земле, Меньшие братья достигли высшей святости, – в чем да поможет им Бог, – это еще не было бы радостью совершенною!“

      И, молча сделав несколько шагов, опять подозвал его: «Брат мой, Лев, если бы кто из Меньших братьев исцелял слепых, и немых, и глухих, и расслабленных, и бесов изгонял, и мертвеца воскресил четырехдневного, то и это еще не было бы совершенной радостью!»

      И опять, пройдя немного пути молча, сказал: «Если бы кто из братьев, обладая даром пророческим, знал все тайны грядущих веков, то и это еще не было бы радостью совершенною!»

      И в четвертый раз, подозвав его, воскликнул: «О, брат мой, Лев, овечка Божья, если бы кто-нибудь из нас говорил на языке ангельском и знал все тайны творения»…

      И в пятый раз: «Если бы кто обратил ко Христу всех язычников, то и это еще не было бы совершенной радостью!»

      Более двух верст уже прошли, а Франциск все так же подзывал к себе брата Льва, начинал говорить и не кончал, так что наконец тот, весьма изумившись, воскликнул: «Отец! скажи ты мне, ради Христа, в чем же радость совершенная?»

      – В чем? А вот в чем, – ответил Блаженный. – Мокрые от дождя, грязные, голодные, придем мы в обитель ужо, и, если брат-привратник, не отворяя, крикнет нам в сердцах из-за ворот: «Кто вы такие?» – и мы ответим: «Два брата из ваших!» А он – нам, еще сердитее: «Лжете! Много вас, дармоедов, бездельников, шляется; хуже воров, бедных людей грабят, выманивая милостыню!» И, выругавшись так, уйдет и оставит нас в дворе, в снегу, в мокроте, в холоде и голоде. Когда же снова мы постучимся, – выскочит, вытолкает нас с крыльца, взашей, крича в ярости: «Вон! чтоб духу вашего здесь не было, мерзавцы!» И когда уже наступит ночь, мы, в темноте, полузамерзшие и мучимые голодом, в третий раз начнем стучаться, плача и моля пустить нас ради Христа, чтоб где-нибудь только, в углу, на сухом месте, прилечь, – выскочит опять из ворот, кинется на нас, как бешеный, ругаясь дурными словами: «Ах вы такие-сякие, чтоб вас нелегкая! Ну погодите ж, проучу я вас, как следует!» И, схватив нас за куколи, повалит в снег и в грязь и начнет таскать и бить суковатою палкою так, что живого места на теле нашем не останется, – вот если тогда мы рады будем терпеть за Того, Кто претерпел за нас бóльшие муки, вот это, это, это, брат мой, Лев, радость будет совершенная!»[65]

      XXXVII

      Кажется, и среднему человеку сравнительно легко увидеть если не глубоким, религиозным, то хотя бы только поверхностным эстетическим зрением, что эта новая радость – внутреннее солнце на посиневшем от холода человеческом теле, – прекраснее, чем та радость, древняя, – солнце внешнее на золотистом теле Парфенонских мраморов, – это увидеть и понять сравнительно легко; но что это возможно и действительно не только для одного из миллионов людей, – «Избранного», СКАЧАТЬ