– Олюшка, просыпайся. Пора за елкой идти, – разбудил ее ласковый тихий голос.
Оля открыла глаза и потянулась, зевая. Бабушка сидела на своей кровати и повязывала косынку на голову. На столе горела керосиновая лампа, освещая комнатные сумерки желтоватым ровным огоньком под стеклянной колбой.
– Ну-ка одевайся. Надо успеть до леса дойти, пока облака на небе. А то разойдутся, видно будет как днем и нас тоже будя видно.
– Ба, а почему мы ночью идем за елкой. А днем нельзя?
– Так нельзя ёлки-то рубить в лесу. За это в милицию попасть можно.
– Так мы же только одну, для себя.
– Ну ты это потом участковому рассказывать будешь. Натягивай штаны, а я пока печку скутаю.
Бабушка плотно закрыла заслонку печи. Проверила, надела ли Оля вторые носки из козьей шерсти, а потом помогла натянуть поверх новых валенок, купленных взамен утонувших в проруби, теплые с начесом штаны. Пока Оля завязывала шапку с ушами и запихивала под шапку косички, бабушка повязала на голову серый пуховый платок, надела длинный ватник и перепоясалась толстой веревкой.
– Через пристрой пойдем.
– Ты только Нюрку придержи, она такая зараза, бодается.
– Нюрка в клети. Дверь в горницу закрой.
Получив высшее образование и перечитав всю институтскую библиотеку, бабушка на работе всегда говорила чисто и правильно. Но дома, с соседками и с Олей, говорила так как привыкла с детства, на местном говорке. Поэтому валенки у нее были катаники, а большая груда – ворох. Оля за полгода привыкла, и сама не замечала, как просачивались к ней в память эти бабушкины словечки и присказки.
Она плотно прикрыла дверь в комнату и поспешила за бабушкой через темные холодные сени в пристрой, где тихо копошились на насестах куры и топталась в клети коза. Поклонившись низкой притолоке, вышли на задний двор, и бабушка заперла дверь на большой висячий замок.
В деревне было необыкновенно тихо. Оля долго прислушивалась к этой тишине и вдруг испугалась- неужто оглохла, ни единого звука не было слышно. Но нет – вот бабушка звякнула ключами и снег захрустел под валенками. По небу плыли облака, закрывая луну и небо серыми, почти черными клочьями. Было темно и немного жутковато. Но от восторга, что они идут ночью в лес, по снегу, в страшный мороз, Олин страх прошел, кровь забурлила, побежала по жилкам и захотелось запрыгать и заголосить во весь голос.
Через огороды пробрались на дорогу и зашагали вдоль реки. Наскочил лёгкий ветерок, поддал в спину, погнал понизу колючий поземок и мигом разогнал все облака. Мягкий снег засверкал мелкими синими брызгами. Было видно все, но видно как-то едва. В этом свете проселок и поле за ним казались в несколько раз больше и длиннее, чем днем. Слева, над выгоном, в черном небе висела полная луна и СКАЧАТЬ