– О чем ты говоришь, парень?
– Если вы сорвете операцию, поимеют вас, а не меня!
Я поднял перевернутый стул и присел. Одно из двух. Либо он от моего удара получил сотрясение мозга, либо это у меня поднялось внутричерепное давление, когда я висел вниз головой над рельсами.
– Десять минут назад из-за тебя и этой твари я чуть не попал под поезд. Так что мне сейчас на все наплевать. Это понятно?
– Понятно, – процедил лейтенант, морщась от боли в разбитой губе.
– Меня интересуют собаки.
– Всех сейчас интересуют собаки.
– Что?
Он слегка отклонился, словно подумал, что я его опять ударю. Самое смешное, что он действительно не понимал, чего я от него хочу – чтобы он рассказал, все что знает, или чтобы продолжал молчать. Мне ведь могло быть все известно, и даже гораздо больше того, что было известно этому лейтенанту.
* * *
Я шел через площадь как никогда отягощенный знанием. Ставшее за эти годы привычным здание Главного управления внутренних дел вдруг показалось мне мрачным и зловещим, абсолютно не вписывающимся в окружающий его архитектурный ансамбль. Сколько же еще человек за этими окнами знало или догадывалось о том, что в действительности происходит в городе? Сколько из них могут стать моими сторонниками, а сколько так и останутся недоброжелателями или, хуже того, врагами? Но это зависело, по всей видимости, не от них, а от меня самого. Впрочем, сам того не понимая, я уже на тот момент подсознательно сделал свой выбор.
Я возвращался на работу под усилившимся к вечеру дождем, а сзади неуклюже семенила по лужам спасенная мной такса. Я держал ее за импровизированный поводок, сделанный из одолженного у милиционеров ремешка. Болтавшуюся у нее на шее веревку я оставил, только продел ее через пряжку ремня и завязал на двойной узел.
Вообще-то тащить собаку в управление с моей стороны было если и не полным безумием, то, по крайней мере, проявлением крайней степени идиотизма. Но сейчас я не мог вести ее домой (тем более, без согласия Мурча). Поиск ответов на некоторые вопросы не требовал отлагательства. Прежде всего, мне нужно было переговорить кое с кем из руководства, чтобы оценить ситуацию в целом. Кроме того, не мешало бы выяснить и степень осведомленности Смолина, чьи намеки и недомолвки, как мне сейчас казалось, в последнее время носили несколько двусмысленный характер. А самое главное – мне нужен был шеф.
Когда мы с псом, мокрые и взъерошенные, вошли в центральный холл, дежурный с недоверием посмотрел на меня, словно сомневался в том, что это именно я, потом уставился на оскалившееся чудо у моих ног, с которого на паркет стекала вода, и, почему-то отдав честь, пропустил нас в здание. Несмотря на поздний вечер, в коридорах еще кипела жизнь, и встречавшиеся нам по СКАЧАТЬ